Черничное колдовство

Карамель стекала с яблок в лужицу на тарелке. Ее приторный сладкий запах стелился по кухне, заполняя дом в этот утренний час теплотой. Кухонька больше напоминала лавку торговца, чем уютное место застолья большой семьи. Полки уставлены баночками, под потолком сушатся пучки трав, а к маленькому круглому столу приставлена одинокая табуретка.

В деревянный дом зашла девушка, вытирая ноги об узорчатый коврик, что лежал за порогом. В руках она держала охапку сухих веток для насаживания новой партии яблок. Карамельные яблоки были излюбленным лакомством колдуний, и каждые выходные этот печеный запах валил из окон их небольшого городка. Марэ тоже питала некую слабость к запеченным яблокам, но все же отдавала предпочтение черничному пирогу.

Черники в округе можно было найти много. Девушке доставляло определенное удовольствие заходить подальше в лес, где никого нет, и набирать в котомку ежевику, чернику и голубику. Это предпочтение было связано с цветом ее темных волос, которые колдунья с любовью называла черничными.

Расшнуровав ботильоны и поправив черное платье, Марэ прошла на кухню и кинула ветки на стол. Колдунья щелкнула пальцами, зажигая голубой огонек в конфорке, чтобы подогреть остывшую карамель.

- Вот же ведьмина похлебка, - выругалась девушка, взяв с полочки стеклянную баночку, - и как кураса умудряется так быстро заканчиваться? – на дне баночки лежали два скатанных шарика, похожих на кокосовую стружку.

Так называемая кураса придавала карамели шоколадный дурманящий вкус и в колдовских кругах была запрещена, как наркотическое средство. Оттого этот ингредиент довольно сложно приобрести без специального лекарского разрешения.

Марэ потушила огонь, поправила тарелку с лесом вертикальных палочек, что были воткнуты в уже готовые запеченные яблоки, и застегнула пуговки своего платья под самое горло. У входной двери девушка снова обулась, расправила черный подол до колен и вышла на улицу.

Колдовской город стоял в лесной глуши подальше от любопытных человеческих глаз. Сестра Марэ любила называть их лесными обитателями, потому как дома строили преимущественно на деревьях, что было безопаснее и привычнее для колдовского народа. Зелень крыш блестела в утренней росе, а солнечные лучи подсушивали кладку промощенных улиц.

Дом Марэ стоял на отшибе, чтобы как можно меньше пересекаться с жителями этого города. Но ради курасы придется идти в лавку Бора, что стоит на рыночной площади. Колдунья спустилась по деревянной лестнице вниз, презрительно посмотрев на соседку, жующую тыквенные семечки. Сгорбленная женщина прохаживалась между домов.

«Клянусь Четырехликим Светилом, - пролетело в голове у Марэ, - если увижу хоть одну шелуху на своих ступеньках, рот кошачьей ниткой зашью». Девушка сделала еще пару шагов и остановилась. «Если бы, да кабы», - пальцы на правой руке слегка шевельнулись, и все семечки вмиг превратились в желтых жирных жуков. Они спрыгивали с рук соседки, выползали изо рта и падали на землю.

- Чертовка, - зажужжала горбатая женщина на Марэ, - на тебя давно пора проклятье наложить, поганка!

- Было уже проклятье.

Деревянные кольца на ее руке засверкали магией. Украшения отразили брошенные вдогонку заклинания, лишь позабавив Марэ. И девушка пошла дальше по застеленной камнем улочке. Встречные дети в испуге шугались злую колдунью, а женщины судачили, отворачиваясь и пряча отвращение на лице. Она не была обезображена, просто горожане ее недолюбливали, и это было взаимно.

Марэ перекинула волнистые волосы за плечи, чтобы ветер не хлестал ими по щекам. Солнечные лучи в этих местах редкость, потому поднимали настроение девушке. В очередной раз она улыбнулась реакции детишек, которые прятались за юбки мамаш, это казалось ей забавным. Ведь за все эти годы отчуждения колдунья ни разу не напала ни на одного мальчишку или девчонку.