- Значит, по-вашему, я неотесанный
чурбан?
Он смотрит так пристально, что
перехватывает дыхание. Солнце пляшет в янтарных глазах, пропитывает
их сумасшедшим золотом, стирая человеческую натуру и оставляя
хищного зверя.
Он слишком близко. Сам сел без спросу
за мой столик, подпер щеку кулаком и некоторое время молча смотрел,
словно зная, что тишина заставляет нервничать куда сильнее, чем
слова.
В нём всё так. Редкий сорт мужчин, на
которых смотришь и понимаешь, что он хорош не только на
зафильтрованной фоточке в инсте.
Модная ассиметричная стрижка: бритый
висок и густые чёрные пряди на макушке. Проколотое ухо. Не
трёхдневная щетина, но и не борода хипстерского дровосека.
Мужественные черты лица, нос немного крупноват, но ни капли его не
портит. Янтарно-карие глаза, в которых смешались ирония,
любопытство и тень разочарования.
Мощные плечи и мускулистая грудь
обтянуты простой черной футболкой. Руки, сплошь покрытые цветными
татуировками, лежат на крышке стола. И я стараюсь не смотреть на
эти руки, потому что прекрасно понимаю, если ему вздумается
ухватить меня за горло и немного подержать, то вряд ли получится
вырваться.
Такими руками можно свернуть не одну
шею. На эти руки лучше не нарываться.
И никто не виноват, что хозяин
тату-салона Макс Янг, оказывается, так прекрасно понимает
по-русски. И столь любезен, что пока ещё со мной говорит, а не
пытается набить… лицо.
- Это была личная переписка, - говорю
я как можно более невозмутимым тоном. – Жаль, что мой собеседник
оказался далеким от понимания, что такое конфиденциальные
разговоры.
На самом деле подлиза и предательница
Верка получила от меня по самое не горюй и, трусливо поджав хвост,
забилась в свой запылённый закрытый аккаунт и плакалась
подруженькам, какая же Тайка стерва.
- То есть вы сначала сплетничаете за
спиной человека, а потом говорите, что это личная переписка? –
приподнимает он бровь.
Мне неловко. И стыдно. Почти так же,
как когда у меня в посте обнаруживаются ошибки, причем не из-за
безграмотности, а по невнимательности.
- Да, - коротко отвечаю ему.
Ситуация и правда некрасивая, но
извиняться я не собираюсь. И что-либо объяснять – тоже.
Потому что по-прежнему считаю Макса
Янга неотёсанным чурбаном, который презрительно отзывается о
женщинах в искусстве, считая, что истинными творцами могут быть
только мужчины.
- Да? – переспрашивает он.
Стараюсь не смотреть на его кулаки.
Не видеть, как они сжимаются. Поднимаю голову и встречаюсь с
янтарными глазами, в которых полыхает бешенство.
Он меня ненавидит. От осознания этой
простой истины вдоль позвоночника проносится ледяная волна, пальцы
холодеют. Макс медленно поднимается и перегибается через столик,
наклоняясь ко мне. Я сижу, онемев, не в силах сдвинуться. Внутри
всё кричит: «Беги!» Только ни руки, ни ноги не двигаются… Да что
там - даже ресницы замерли! И я не в силах отвести взгляда.
Запах миндаля и геля после бритья
затмевает всё на свете. Я чувствую, как его дыхание обжигает мочку
моего уха. Сильные пальцы стискивают мое запястье, и захват выходит
совсем не шуточным.
- Тая, следите за своим язычком, -
хрипло шепчет он. – Иначе придется принять меры.
Мне страшно, но я беру себя в руки и
почти не дрогнувшим голосом отвечаю:
- И не только вам.
На мгновение в янтарных глазах
вспыхивает удивление. Но этот миг так короток, что можно подумать –
мне показалось.
- Я предупредил, - хрипло роняет
он.
И сдавливает мою руку сильнее.
- Отпустите, - шиплю я.
Макс и не думает слушаться. Сверлит
меня недобрым взглядом, гипнотизирует, словно удав - кролика.
- Тая! – слышу я окрик бармена,
плечистого блондина Дениса, моего друга еще со школьных времен.
Макс будто приходит в себя, медленно
разжимает пальцы. Мне уже не холодно, теперь бросает в жар, потому
что я осознаю: на нас смотрят все посетители кафе.
