Белые и пустые стены веяли холодом и пустотой. Вечер в больнице всегда отличался от дня, как лед и огонь: днем в больнице кипела жизнь, медсестры бегали из отделения в отделение, принося стопки медкарт, подносы с лекарством, пакеты с утренней или вечерне передачкой, прятались от назойливых бабушек, что начали сами ставить себе диагнозы и просили вылечить их от несуществующей болезни; опытные медсестры обычно оставались в регистратуре и ловко отбивали нашествие пациентов, следили за очередями и наличием бахил; врачи же, словно начальники, седили за работой медсестер и медбратьев, занимались непосредственно пациентами и делали обходы. Но уже вечером вся бурная жизнь утихала, шум уменьшался, а местами гас свет.
В каждом отделении находилась своя ординаторская, а в ней стояла маленькая кухня. Ее хватало чтобы разогреть обед или приготовить кофе после тяжелого дня. Обычно по вечерам на кухне обитали только молодые интерны, что из-за своей неопытности оставались на ночное дежурство и те, кто задерживался по своим личным причинам.
Работа в онкологическом отделении, как и в травматологии, на для слабонервных, ведь каждый дня приходится смотреть на усталых, изнеможённых пациентов и их опечаленных родственников, поэтому в онкологическом отделение ординаторская была маленькая, но выглядела она уютно.
За большим квадратным столом сидел высокий мужчина. Перед ним лежали толстые и тонкие папки, из которых торчали бумажки, скрепки и свернутые в несколько раз листы с результатами анализов и исследований. На спинке стула висел белый халат, а бейджик свисал со стола. Чисто черные кудри свисали в разные стороны, слегка мешаясь при заполнении документов.
Белая дверь открылась, запуская а комнату высокую блондинку. Свой важный статус в этой больнице и за ее пределами статус, женщина показала своими строгими нарядами в викторианском стиле. Чисто белые волосы были собраны в тугую косу, а платье подчеркивало тонкую талию.
– Привет. – не отвлекаясь от документов сказал мужчина, – Как дела, Мира?
– Ужасно. – Миранда устало выдохнула, потирая переносицу, – Пять попыток самоубийства. Три не удачные, два еле откачали.
Отделение психологии всегда было полно детей с тяжелой и не очень судьбой. Подростки могли совершить самоубийство из-за не взаимной любви, плохих оценок или чтобы привлечь внимание родителей, но чаще всего все попытки были удачными и из мира уходила еще одна маленькая душа.
– Ужасно. – посочувствовал Роланд, —Хочешь кофе?
– Да, я налью. – блондинка подошла к кухонному гарнитуру, включая чайник. Около небольшого чайника стояла кружка с пакетиками быстрорастворимыми кофе 3 в 1, небольшая сахарница и две башенки из пластиковых стаканчиков, —Тебе налить?
– Да, если не сложно. – Роланд устало откинулся на спинку стула, —Сегодня ко мне поступила маленькая девочка, меньше года. У нее вторая стадия.
– Как у нашей Илии?
– Да, как у нашей малышки. – кивнул Роланд, – Ее родители отказались от операции, в связи с ее стоимостью, но девочка начала проходить курс химиотерапии…
– Жалко их…. И родителей, и малышку. – Миранда оторвала от одного пакетика верхушку и высыпала содержимое в кружку. На небольших часах, висевших в ординаторской, стрелки не спеша двигались по кругу. Время было уже позднее и больница практически полностью опустела, – Направь их потом ко мне, пожалуйста.
– Хорошо, но вынужден тебя огорчить тем, что ты не скоро их сможешь увидеть. – Роланд встал с места и подошел к жене со спины, мягко ее обнимая за талию, —Я выпросил для нас с тобой отпуск. Целых две недели отдыха.
– О это же прекрасно! У девочек начались каникулы, их, наконец, перевели в 10 класс, и мы можем все отдохнуть. – мечтательно протянула Миранда, положив голову на плечо мужа. Она словно совсем забыла о новых пациентах, отдавшись в мечты, перебирая в голове старые планы на отпуска, придумывая куда можно сходит и чем заняться, вспоминая как хороши вечера в компании любимого и бутылки вина или шампанского, что равномерно шипит в стакане, когда пузырьки поднимаются вверх, а по телевизору идет излюбленный фильм для взрослых. Отпуск – то редкое мгновение, каждая минутка, каждая секунда которого ценна как зеница ока и хранится в памяти, на ровне с детскими фотографиями детей, теплыми объятиями между парами и запрещённые ночные встречи в общежитии.
