Сиреневая полоска на стыке обоев сужалась до тонкой ниточки. Стоило чуть приоткрыть глаза, как она вырастала в широкую ленту: бери и завязывай банты. Но бантов, музыки, солнца и радуги не хотелось. Не до праздника.
Маша плакала.
Она лежала в своей комнате весь вечер, ночь, утро, и только горькое всхлипывание говорило о том, что Маша ещё жива, но ей очень плохо.
В доме никого не было. Айфон понуро молчал. Если не считать звуков ноток от идиотских смайликов Ивана.
Родители с раннего утра прошлой пятницы уехали в Испанию. Они были помешаны на творчестве Сальвадора Дали, не один год копили деньги на поездку к Пиренеям, звали дочь, но Маша отказывалась под разными предлогами. Впереди контрольная по химии, соревнования по плаванию, подготовка к олимпиаде: чего только не придумаешь, когда от сюрреализма прошлого века просто-напросто тошнит. А длинноногие слоны, розы в пустыне и лицо Рузвельта с голой тёткой на щеке вызывают рвотный рефлекс.
Но обижать маму с отцом не хотелось. Вот Маша и нашла очередную отговорку, отправила родителей одних, а сама осталась под присмотром деда-профессора. Семён Сергеевич Таранов любил внучку, уделял ей посильно время, и всегда был рад видеть у себя дома. Сегодня профессор заседал в президиуме очередного симпозиума по проблемам экологии мозга, и обещал вернуться только к вечеру.
К обеду она наревелась так, что опухли глаза и щёки. Пасечники без маски отдыхали на фоне отражения в зеркале, где Маша себя и увидела. Опухшие щёки с зарёванными щёлками глаз в обрамлении растрёпанных бессонной ночью каштановых волос напоминали Мадонну-растряпуху, а не московскую десятиклассницу. Она решила взять себя в руки, принять душ и категорично отвлечься. Дед всегда ей советовал «меняй сферу деятельности, когда невмоготу». Отвлечься в квартире у деда было легче простого: загляни в библиотеку или открой ящик секретера, там в любой папке, на кассете или флэшке, книге или статье найдешь для себя новый неизведанный мир.
Когда Маша была совсем маленькая и часто болела, её оставляли у деда в кабинете лечиться. Она пила чай с калиной и медом, ела варенье, слушала рассказы Семен Сергеевича, открыв рот. В это время туда умудрялись залететь лекарства, рыбий жир, витамины, и через несколько дней девочка выздоравливала. В семье так и считали: дед, прежде всего, доктор, а потом – профессор.
В школьные года она попадала сюда нечасто, последний раз оставалась здесь года три назад. А сегодня – за неделю до предстоящего празднования своего пятнадцатилетия.
Маша включила айпад и открыла сайт деда. Там, в глубине разветвленной многоярусной структуры существовало небольшое местечко для литературных опусов Таранова. Именно там она прочитала притчи и сказки деда, увлеклась его фантастическим детективом «Нано-коллайдер» о приключениях третьеклассников. Рядом нашла в своё время ответы на волнующие девочку вопросы в годы полового созревания (и сейчас, нет-нет да заглянет по постоянной ссылке со своего ноутбука).
Опухшие глаза мешали читать, и Маша уныло легла на кушетку. Грусть не проходила, и она решила переключить сознание на вчерашнее утро.
Почему они с Иваном в будний день собрались в зоопарк? Ответ найти сложно. Но решение одноклассников, знакомых полжизни, созрело мгновенно, и осуществить его было делом пяти минут.
Для чего существуют каникулы, как не для тусовок? Пошли вдвоём и, как всегда, много говорили, смеялись. Хохотали над белым медведем, который гонял по вольеру медведицу. А потом она прогнала белого гиганта, и принялась забавляться с медвежонком. Игры животные взяли у людей, или наоборот, теперь не отличишь – они такие же интересные! Запомнилась окраска высоченного жирафа с огромными чёрными глазами-фонариками. Повеселили своим криком мартышки и сивуч.
