За шаг до близости
Умираю от жажды над ручьём.
Франсуа Вийон
12 лет
– Смотри, радуга! Это к удаче, – кричит Света.
Мы сидим на холодных железных воротах и следим за дорогой.
– Ага, скажешь тоже. Удача… Сторожить тут, пока все остальные веселятся с родителями. Считай, что наказали. Хуже только в изоляторе, когда болеешь, – ворчит Ян.
– Зато мы первыми видим всех, кто приезжает. У нас тут, считай, наблюдательный пункт. Не-а, даже смотровая башня, – говорю.
– Каланча!
– Точно, каланча. А то и маяк, – смеюсь я.
– Ну это ты загнул…
Сейчас нас трое – стражей ворот. Тех, кого из лагеря отправили встречать взрослых. Было четверо, но к одному парню недавно приехали предки, и он перешёл в разряд счастливчиков. Жаловаться без толку. Всё справедливо – остальные заняты на родительском дне. А кому ещё сторожить ворота, как не тем, кого родители не забрали?
– Э-ге-ге! – доносится из радио. – Пока вы все отдыхаете, я отвечаю за музыкальную программу и ваше настроение. Напоминаю, что встречать родителей вы можете у Северных ворот. Южные уже закрыты. Через минуту прозвучит композиция A Tale That Wasn't Right.
А потом, уж не обессудьте, начнётся повтор вчерашней трансляции. Мне тоже надо отдыхать! Хорошего всем дня!
Мы следим за дорогой, не отрываясь. Мы три друга, три мушкетёра и по фиг, что одна из нас – девушка.
Иногда в начале дороги мы видим яркий блик. И знаем, что ещё одна машина выехала из-за поворота и свет отразился от её окон. Я жду каждую такую вспышку, принимая её за знак. Надеясь, что следом появится машина родителей моей Юли. Маму я не жду, она и не могла приехать, задержавшись в командировке. Солнце светит прямо в глаза, и если бы…
– А представь, если бы стёкол не было, – словно прочитал мои мысли Ян. – Мы бы и не знали заранее, что кто-то едет.
Время от времени до нас доносится свист. Это деревенские выкликают нас, чтобы мы спустились и вышли за территорию. А там можно и подраться, не боясь охраны. Деревенские взрослее, крепче, наглее. Не толкаются или борются, как мы, а дерутся жёстко, до крови. Встречи с ними не сулят ничего хорошего.
Сегодня они особенно злы. Им завидно, что другим детям привезут много вкусностей, и что можно быть такими счастливыми.
Вдали грохочет. Бах, бах, как будто взрывы или раскаты.
– Гром!
– Ого, скоро ливанёт и смоет нас отсюда. Как при шторме, когда накатывает девятый вал!
«А если Юля не вернётся?» – думаю я. Каждый день я откладывал признание в любви, ждал лучшего момента. И хотел признаться сегодня, обязательно сегодня – в эту субботу, в рубикон смены. Чтобы на прощальной дискотеке танцевать с ней как парень с девушкой.
День назад Юля отравилась, и её положили в изолятор, который стоял далеко от жилых корпусов. К ней никого не пускали, чтобы не пронесли еду. Но я смог пробраться через окно. Героическим появление не вышло: я шмякнулся на пол.
– Я думала, ты не придёшь уже, – едва сдерживая смех, она помогла подняться.
Юля была в розовой пижаме. Белый халат лежал рядом нетронутым.
– Не пускали. Говорили, у тебя снова высокая температура.
– Только вечером, не страшно.
Я сказал, что думал:
– Рад, что ты заболела. Мы хоть можем побыть одни.
Она улыбнулась, сказав:
– Жаль, что так.
– Ну так ты хоть не стесняешься меня. Не обижайся.
– Я не обижаюсь. Я не хочу, чтобы о нас говорили. Вот, он в четвёртом отряде, мелкота, а она в первом. Просто не хочу. Можно же дружить не на глазах у всех?
– Просто дружить?
В коридоре послышались шаги.
– Кто-то идёт! Беги!
Я вылез в окно и спрятался в кустах. Было тихо, лишь со стороны деревни доносился свист.
– Юля, собирайся, – услышал я голос врача.
– Куда? Я думала, только завра выпишут.
– Нет, приехали родители. Тебя забирают.
