Свинцовое небо
Смерть – это то, что бывает с другими
И. Бродский
Действие происходит в Москве в ноябре 2022 года. С тем же успехом оно могло происходить в Санкт-Петербурге или каком-то другом крупном городе России.
Глава 1. План «Б».
– А твой скоро вернётся? – спрашивает Мила.
Мила высокая, плотная, с крупными чертами лица и смуглой кожей. У неё темные завитые волосы, широкие раскосые чёрные глаза, полные губы. Она кажется сильной, уверенной и чувственной.
– Уже после войны, – отвечает Лика подруге. – Скорей бы уже закончилась.
Лика, в отличие от Милы, тощая, бледная, с худыми ногами. У неё гладкие светлые крашеные волосы, острые брови, прямой нос и тонкие губы. Да, черты её лица идеальны. Разве что глаза маленькие. Она малокровна, вяла в движениях.
– Да где там. На фронте, я слышала, всё тяжелее и не хватает солдат, – махнула рукой Мила. – А ты думала, что будет, если затянется? Так и жить одной? Месяцы… или год-два?
– Не думала. Что толку гадать? Я могу лишь надеяться, что он вернётся как можно быстрее. Верю, что до Нового года. Хочу вместе отметить праздник, как семья.
– Ну а если нет? Что, если ещё пару лет в разлуке?
– Что ты предлагаешь? – раздражённо говорит Лика. – Поплакать об этом вместе? Не хочу, это я могу и одна сделать. Не для того в кафе выбралась.
– Да ну тебя, я совсем о другом. Спрашиваю, есть ли у тебя план Б?
– Ну нет плана, как ты уже поняла. У тебя, что ли, есть? План на случай, если война, если тюрьма, если… что там ещё?
– Да я вот думаю, сколько можно ждать? И начинаю присматриваться к мужикам-броненосцам. Одинокие вечера меня утомили. Ноябрь ещё, как-то тоскливо, не надеть ничего открытого.
– Броне… кому?
– Ну, кому на фронт не светит, у кого бронь. Ты как вчера родилась!
– Ты хочешь меня как-то шокировать словами? Мне всё равно. О нём лучше подумай. Что будет, когда он вернётся? Что ты ему скажешь?
– А если не вернётся? Кто тебе сказал, что мой и твой вернутся?
– Замолчи, пожалуйста.
– В конце концов, он сам виноват.
– Он не виноват, что война началась.
– Мог бы не ехать.
– Ты же знаешь, что не мог.
Они помолчали.
Мила первая пошла на мировую.
– Да договорятся, наверное… Никто зимой воевать не хочет – холодно в окопах.
– Кто не хочет?
– Солдаты.
– Представляю, как там к ним прислушиваются.
– Ну, может, не к ним. А от безысходности прекратят. Погода плохая, грязь, танки не пройдут – гусеницы застревают.
– Я думала, что для того и нужны на них гусеницы, чтобы не застревали…
– Слушай, хватит умничать! Говорю тебе, всем выгодно сейчас замириться и разойтись. И наши сразу к нам вернутся.
– Тогда для чего всё это было?
– Ты хочешь узнать правду или хочешь, чтобы он вернулся?
– Конечно, чтобы вернулся.
– Ну вот и радуйся. Хорошо, если сейчас закончится: все отступят и не будет жертв.
«А те, что уже»? – чуть было не спросила Лика, но спохватилась. Лень дальше спорить.
– Съезжу к нему, хотя бы поговорю, – вслух озвучила мысли Лика.
– Ага, как жена декабриста? Туда не добраться! Сиди и жди тут. Знаешь, что написал декабрист другу, когда узнал, что его жена хочет ехать за ним на каторгу?
– Какую-то слюнявую муть.
– Разбежалась. Он написал: «Жена хочет испортить мою каторгу».
– Я не жена, – поморщилась Лика.
Пикнуло сообщение и Лика склонилась над телефоном.
– Чёрт! – ругнулась она.
– Что случилось?
– Екатерина Дмитриевна умерла.
– О боже. А это не его…
– Да, его мать.
– Беда не приходит одна. Это его добьёт. Он-то знает? Он сам пишет?
– Нет, его отец – Алексей Евгеньевич.
– Тебе надо сообщить ему, как сможешь. Не факт, что получится у отца. Вот так… война там, а умирают здесь.
«Господи, какая чушь! Почему я сейчас с ней, почему мы вообще дружим?» – со злостью думает Лика. – И почему я осталась одна – да ещё так, как будто от меня сбежали? И разве такую жизнь я хотела?
