Пролог
Серебристо-синяя вспышка улетела
высоко в небо. Тут же раздался гром, какой обычно бывает во время
доброй грозы, а ещё спустя мгновение цепь молний ударила в землю,
опаляя редкие желтоватые травинки.
Хель покачала головой — её братец
порой бывал до смешного предсказуем. Грозовой зов — его любимое
заклинание, столь же мощное, сколь и зрелищное. Мелкоте
понравилось: так визжат, что охота запустить в них онемением.
Желательно неснимаемым. Ну да на всех идиотов проклятий не
напасёшься, а вокруг Тео вечно кто-то визжит — то дети, то бабы. А
страдать, как обычно, его несчастной сестре.
— Выпендрёжник, — фыркнула она,
наблюдая, как Тео вовсю красуется перед галдящими на трибунах
студентами Академии.
Да и не только перед ними. На
словах, конечно, абы кто на полигоны не допускался, однако на деле
кого здесь только нет. Друзья, родственники, прочие любопытные
личности… И, разумеется, вездесущие писаки, которых хлебом не
корми, а дай придумать очередную сплетню. Особенно накануне
Трёхлетнего турнира — самого ожидаемого события во всём Эрмегаре.
Шутка ли — раз в три года Академия открывает свои двери (продавая
билеты по зверским ценам) и хвалится своими лучшими учениками.
Крики с трибун стали ещё громче —
хотя, казалось бы, куда ещё-то? Тео красовался перед школотой,
улыбался во все свои тридцать два и делал всё то, из-за чего Хель
тянуло закатить глаза. Боги солхельмские и эрмегарские, ну вот за
что ей, честной некромантке, такие родственнички? Два брата — и
оба, как назло, клятая боёвка. Горластые, нахальные бестолочи,
вечно влипают из одной неприятности в другую, ибо сначала сделают,
а потом подумают. Но братья ж всё-таки. Хочешь не хочешь, а
приходится любить да беречь.
Она спустилась вниз, к выходу с
полигона — поздравлять с пройденным испытанием (как будто могло
быть иначе), проезжаться по чересчур радостной морде и отгонять
очередную девицу, коих вокруг Тео всегда вилось в избытке. Нет, не
то чтобы она стремилась охранять давно утерянную добродетель своего
братишки. Просто Хель была твёрдо убеждена, что накануне Турнира
никто не может быть важнее, чем она. Капитан как-никак, и нечего
тут всяким одинаковым с лица вертихвосткам тратить её драгоценное
время.
— А ну брысь отсюда. — Она мимолётно
глянула на девчонку и не сочла ту достойной хоть какого-то
внимания. Рассорившись в прошлом семестре со своей девушкой, унылой
заклинательской занудой, братец сделался кошмарно неразборчивым и
волочился строго за фигуристыми дурочками без малейшего признака
интеллекта во взгляде.
— Это с какой радости? — Девчонка
надула щедро напомаженные губы, явно не собираясь выпускать свою
добычу из рук.
— С той, что если не отвалишь —
будешь разгуливать с прыщами по всей морде ближайшую неделю, —
пообещала Хель, грозно щурясь. — И этот дурень тоже будет. Насчёт
тебя не знаю, но ему не пойдёт. Точно не пойдёт, я проверяла!
— А я-то здесь при чём? — возмутился
Тео, но девицу от себя отцепил.
— А, то есть ты намекаешь, что её
можно трогать, а тебя нет? Каков галантный ухажёр!
— Да не говорил я такого!
— Но подумал, согласись? — хмыкнула
Хель и скрестила руки на груди. — Так мы останемся наедине или
да?
На этот раз пришла очередь Тео
закатывать глаза.
— Ладно, милая, злить мою тёмную
сестричку впрямь опасно для здоровья. — Он наклонился к девице,
чтобы чмокнуть её в щёку. — Увидимся позже?
Девица охотно кивнула, расплывшись в
улыбке, и вернула ему поцелуй, уже далеко не такой целомудренный.
(Хель едва сдержалась, чтобы не выполнить своё обещание — все эти
сопливые обжимания раздражали невыносимо.) И после этого, наконец,
свалила восвояси.
— Старайся усерднее, розовый цвет —
явно не твоё. — Она с усмешкой глянула на братца — тот уже не
скалился как кретин, а ожесточенно и чуть брезгливо пытался
оттереть с небритой физиономии жирную ядовито-розовую помаду. —
Вопрос на сто империалов — где ты берёшь этих краль и как отличаешь
одну от другой? Небось даже не помнишь, как её зовут.
