Эпиграф
Животные – не меньшие братья наши и
не бедные родственники: они – иные народы.
Их мир старше нашего и совершеннее…
Генри Бестон. «Дом на краю»
Не причинять страданий собратьям нашим меньшим –
наш первый долг перед ними.
Но одного лишь этого недостаточно.
У нас есть более высокая миссия – служить им всегда,
когда бы им этого ни потребовалось.
Св. Франциск Ассизский, 1181-1226
Серый дым стелился по выжженной земле, из которой торчали черные обугленные остатки кустарника. То здесь, то там можно было видеть догоравшее пламя, облизывавшее землю и всё, что ему встречалось на пути. Оно словно выискивало остатки пищи, чтобы дать себе разгореться до прежних, внушавших ужас, размеров. Но поживиться было нечем: тёмными, обгоревшими колоннами держались самые стойкие стволы-скелеты деревьев. Запах гари господствовал повсюду, на много километров вокруг. Небо, едва проглядывавшее через разорванные клочья дыма, белёсо-тусклым светом дотягивалось до поверхности почвы. Казалось, можно было услышать его вздохи…
Никого из животных и птиц не было заметно поблизости. Да и как такое было бы возможно? Не выжили они… И вдруг из клубов свинцового дыма показался свет. Он всё усиливался, однако это не было похоже на вновь разгорающееся пламя. То было сияние совсем иного рода… В прорвавших тёмную пелену золотисто-белых лучах показался неясный женский силуэт. Высокая, статная молодая женщина, до странности красиво одетая. Её богатый, но не современный наряд настолько контрастировал с трагической обстановкой пожарища, что невольно возникал вопрос: каким образом, откуда, могла появиться здесь эта красавица, которой со всей очевидностью никоим образом не коснулся пожар? Медленно шла она по страдавшей земле в длинном, белом, с отливавшим золотом, платье и плаще такого же цвета. Одеяние её казалось сшитым из ткани неземного происхождения. Помните, у Пастернака? «Ты появишься у двери, в чём-то белом, без причуд, в чём-то впрямь из тех материй, из которых хлопья шьют…» У поэта это были снежные хлопья. Одежда таинственной женщины была словно соткана из ярких утренних лучей, переплетённых с водными бликами и одновременно лунным светом… Незнакомка не испытывала удушья от запаха дыма и гари, лицо её было свежим и румяным, необычайно красивым. Красоты добавляли и толстые, крепкие косы из густых волос цвета тёмного золота. В них были вплетены украшения с изображением птиц и животных. Косы доходили почти до самой земли, что тоже казалось необычным для современного мира. Но самым поразительным было выражение её лица: на чистом, лишённом физических следов от пожара лике её отражалась боль иного рода – скорбь. Слёзы, скатываясь по прекрасным щекам, падали на землю, и в тех местах сразу же образовывались маленькие пятнышки живой зелёной травы, кое-где даже распускались крошечные белые цветы. С великой печалью смотрела идущая женщина на происходящее. Это была богиня Энна-Эква, мать-жизнедательница, прародительница всего сущего.
«Как такое могло случиться?» – думала она, оглядывая всё вокруг. Конечно, будучи богиней, она знала, что, как и почему это произошло, но не могла поверить в это, пока не спустилась на Землю и не увидела всё своими глазами.
– Покажи мне, что ещё натворил человек! – повелительно сказала она кому-то. По её косе – появившись будто из неоткуда – ловко взобрался соболь, держа в острых маленьких зубках кусочек прозрачного кварца. Оказавшись у богини на плече, зверёк взял кварц передними лапками и протянул его богине.
– Благодарю, Мартес, – обратилась к соболю богиня. Тонкие, длинные пальцы Энны-Эквы приняли кристалл, и она вытянула его перед собой. Пальцы богини засветились, их золотистое свечение передалось кварцу. Преломившись в нём, свет спроецировался на участок земли перед Энной-Эквой, на котором возникло подобное голограмме изображение:
