— Дима! Димочка! Постой! Ты все неправильно понял! — Карина
бежала за мной в одном кружевном пеньюаре, заламывая руки. Догнала
уже перед лифтом, возле которого я стоял, дожидаясь, пока кабина
поднимется на этаж, полностью принадлежащий семейству
Лазоревых.
— Карина Андреевна, вернитесь, пожалуйста, в квартиру, —
охранник Киры попытался увести женщину, мягко перехватывая ее руку
в области плеча.
— Отпусти, скотина! — она сбросила его руку и потянулась ко
мне.
— Убери от меня эту мразь, — процедил я, холодно глядя на
безумно красивое, ухоженное лицо жены моего отца. Тварь! Как она
могла предать его?
— Дима! Ты не правильно все понял? — она залилась слезами.
При этом Кира тщательно следила, чтобы ни одна слезинка не
смогла нарушить идеально наложенный макияж. Журнал «Максим» в
последнем номере назвал ее одной из самых красивых женщин России.
Ну, я не могу с ним не согласиться. Кира всегда умела себя подать.
Никогда не забуду, как мать смотрела на нее, торжествующую,
въезжающую в эту квартиру в качестве хозяйки, тогда как ей
досталась все лишь вилла на Лазурном берегу и скромный счет в
банке, не превышающий пяти паршивых миллионов.
— Володя, я сказал, убери от меня эту суку, — я отвернулся, зло
глядя на дверь лифта, который, похоже вообще никогда не
приедет.
— Дима! Я могу все объяснить! — Что ты можешь объяснить? Что
твоя рука случайно оказалась в моих джинсах, когда я задремал на
диване перед телевизором? Лифт наконец-то подъехал, и я быстро
зашел в провал распахнувшейся двери, нажал кнопку подземного гаража
и, только, когда дверь закрылась за моей спиной, развернулся.
Время было уже за полночь. Именно сегодня я решил не ходить в
клуб, потому что в течение трех дней у меня жутко болела голова, и
я планировал просто посмотреть телевизор, и лечь спать вечером, а
не под утро, как обычно. На завтра был запланирован поход к врачу,
поэтому сегодня я и решил остаться дома, впервые со дня моего
восемнадцатилетия, когда отец в категоричной форме отказал мне в
моей просьбе пойти служить. Тогда я был преисполненный патриотизма
юнец, который мечтал о десанте с тех самых пор, когда впервые
увидел фильм про Василия Маргелова. После этого я перечитал все
книги, про этого великого человека, и просто заболел небом. Пережив
все испытания, которые только способен выдержать подросток,
которому родители впервые в чем-то отказали, я добился того, чтобы
меня отдали в парашютную школу. Сейчас у меня на счету было уже сто
двадцать прыжков, и я махал рукой на врача, который бубнил в ухо
родителям про мое высокое внутричерепное давление и про то, что мне
нельзя прыгать с парашютом. После моего второго прыжка, когда
инструктор меня силой выкидывал из самолета, мне было уже ничего не
страшно. Я упросил моего личного телохранителя Вадима позаниматься
со мной рукопашным боем, чтобы не позориться в окружении
десантников. Я даже во сне видел, как иду по городу в тельняшке, и
лихо надвинутом на ухо синем берете — но ничего не вышло. В армию я
не попал, учиться отказался. Вот тогда и началась моя клубная
ночная жизнь. Каждую ночь — коктейли, текила, гонки по ночной
Москве на бешенной скорости, какую только мог выдать мой «Бентли».
Каждую ночь новая девушка. Отец только вздыхал и ждал, когда же я
перебешусь. Но мне было мало. Я быстро вошел во вкус и не собирался
останавливаться.
Но сегодня я пришел в «Джипси» не веселиться. Я пришел, чтобы
залить горечь этого мелкого предательства со стороны Киры. А ведь
она мне даже нравилась. И я даже простил ей мать, потому что видел,
что отец с ней действительно счастлив. Так было до сегодняшнего
вечера, пока не проснулся на диване от того, что ее шаловливая
ручка уже пролазила в расстегнутую ширинку моих джинсов, а то, что
на ней было надето, можно было за одежду вовсе не считать.
