— Это было прекрасно, мой повелитель, — я равнодушно посмотрел
на раскинувшуюся на смятых простынях женщину, встал и подошел к
столу, стоящему напротив большого зеркала.
Взяв со стола оставленные на нем перед тем, как предаться
любовным утехам, перстни, я принялся надевать их на пальцы в четкой
определенной последовательности. Крупный рубин привязки души словно
бы подмигнул мне, когда свет горящей свечи отразился в одной из его
граней. В зеркале я видел свое обнаженное тело, которое вовсе не
стремился прикрыть. Зачем? Мне нечего стыдиться.
— Налей вина, нам не помешает немного восстановить силы, — я в
зеркале наблюдал за тем, как светлая эльфийка из правящего дома
грациозно поднимается с постели и направляется к столику, на
котором стояли бокалы и бутылка прекрасного дриадского вина,
двадцатилетней зрелости. Ее обнаженное тело было прекрасно, и
мерцало в свете свечей розовым перламутром. Я всегда предпочитал
зажигать именно свечи, чтобы живой огонь придавал комнате особую
атмосферу.
Милфа взяла в руки тяжелую бутыль и кроваво-красное вино
полилось в бокалы. Она заметила мой взгляд и улыбнулась, но ее
глаза оставались холодными, а в их глубине плескалось целое озеро
ненависти.
Я усмехнулся и не торопясь надел на палец последнее кольцо.
Сколько их было, таких вот гордых и светлых, которые в конце концов
становились послушными и готовыми на все шлюхами? И эту я тоже
смогу укротить, ведь у меня впереди еще очень много времени. И эта
женщина покорится моей воле, как покорилась ее страна натиску моих
войск.
Я отвернулся от зеркала и посмотрел в окно. Тройная луна
практически не оставляла шансов темноте, озаряя раскинувшийся
вокруг дворца сад. Острый слух уловил переговоры стражи, которые
обсуждали Милфу, отпуская при этом сальные шуточки. Я лениво
задумался над тем, наказать мне их утром, или сделать вид, что я
ничего не слышал? Так или иначе, я не готов из-за какой-то
очередной высокородной девки выставлять себя перед своими воинами в
неприглядном свете.
Внезапно поймал себя на мысли, что мне невыносимо скучно. Я
достиг практически всего, завоевал этот мир целиком и полностью,
достиг совершенства в воинском искусстве и в магии, и сама богиня
Иллари наложила на меня свое благословение. И вот теперь я
откровенно скучал. Ведь не зря же снимал все перстни защиты, когда
бросал на кровать очередную светлую, которую привели ко мне для
развлечений. Все ждал, когда кто-нибудь из них попытается меня
прирезать. Зря видимо ждал, они хоть и ненавидят меня, никогда не
пойдут ни на что подобное.
— Мой господин Зелон, вы уже не хотите выпить вина? — я
повернулся к ней и провел ладонью по нежной коже щеки.
— Отчего же, я ведь сам велел тебе его налить, — забрав из ее
рук оба бокала, несколько раз крутанул их и отдал ей один бокал,
внимательно глядя, как она, улыбаясь, подносит бокал к губам и
делает глоток. И лишь убедившись, что Милфа сглотнула все, что
залилось в ее рот, я сделал большой глоток из своего бокала.
Поставив бокал на столик, я уже хотел притянуть Милфу к себе,
чтобы продолжить то, что мы совсем недавно завершили, но внезапно
почувствовал резкую боль в груди и в животе. В глазах потемнело, и
стало трудно дышать. В глазах же стоящей неподалеку твари мелькнуло
торжество и Милфа громко и счастливо рассмеялась.
— Что ты со мной сделала, сука? — прошипел я, хватаясь за край
стола.
— Я тебя убила, грязный ублюдок, — торжествующе проговорила она
и снова рассмеялась. — Смесь четырех ядов, каждый из которых мог бы
оборвать твой жизненный путь, но я подстраховалась, я ввела все
четыре.
— Ты отравила вино? — мысли лихорадочно метались в голове, это
же просто невозможно! Меня нельзя отравить таким способом, к тому
же перстень, отвечающий за обнаружение ядов, никак себя не
проявил.
