Ради неё он готов
разрушить мир на атомы …
Амалия
— Ничего не произошло. Ничего не произошло. Ничего не произошло,
— раз за разом повторяю себе под нос, сидя на заднем сиденье прямо
за нашим водителем и рассматривая собственные ногти. Руки дрожат, а
в горло комом застряли слёзы. — Ничего не произошло. Первый раз что
ли? Они все придурки.
— Ами, тебе плохо? — спокойно спрашивает дядя Лёня.
На самом деле его зовут Леонид Игоревич и мама терпеть не может,
когда я позволяю себе называть этого мужчину дядей, напоминая, что
дядя у меня всего один — это её старший брат, а Леонид Игоревич
просто обслуживающий персонал и не надо причислять его к
родственникам. Но когда мы одни, мужчина тепло мне улыбается, а я
позволяю себе вольности в общении с ним.
— День был сложный. Всё хорошо, не беспокойтесь, — отвечаю ему,
но голос хрипнет, а язык норовит прилипнуть к нёбу.
Понятливый дядя Лёня протягивает мне бутылочку прохладной воды.
Благодарно приняв, скручиваю крышку и делаю несколько глотков.
Судорожный вдох…
Может и не узнают дома ничего про проваленную контрольную и про
порезанный рюкзак, привезённый мне мамой всего пару месяцев назад
из Италии. Новая коллекция какого-то там дизайнера, штучная вещь.
Была…
Снова глотаю воду, чтобы не расплакаться. Тогда мать точно
заметит и мне влетит. Я всё исправлю. У меня тренировка с шести до
девяти сегодня, а потом я сяду, всё выучу и обязательно пересдам.
Как маме только объяснить? Она же не станет слушать.
Одна слезинка всё же скатывается по щеке. Смахиваю и сжимаюсь в
комок, увидев ворота нашего дома, расположенного в элитном посёлке
«Алые зори». Это как «Рублёвка», только в нашем тихом городке в
паре часов езды от столицы. Идеальное место для элиты, уставшей от
шума и пыли. У нас тут красиво. Тишина, хвойная лесопосадка, парк и
даже свой пруд с утками.
Из рюкзака опять выпали ручки, и уже торчит пара тетрадей вместе
с прозрачным пеналом. Позорно сбегая из здания колледжа через
пожарный выход, я не успела всё аккуратно сложить. Да и толку, если
в рюкзаке такая дырища.
Заталкиваю всё обратно и прижимаю рюкзак к себе как нечто самое
ценное. Хотя, если вспомнить сколько он стоит…
— Ничего не случилось, — всхлипываю. А ворота плавно двигаются в
сторону, открывая вид на выложенную диким камнем парковочную
площадку.
Мне кажется, это лишнее, но мама считает иначе, а отцу всё
равно, он много работает и приличную часть времени проводит не с
нами в посёлке, а в столичной квартире. Сегодня вроде должен
приехать, но меня это не спасёт.
Жадно допиваю воду, бросаю бутылку на сиденье и жду, когда дядя
Лёня откроет мне дверь. Я могла бы сама, но необходимо держать
рюкзак.
Сдув рыжую прядь, давно выбившуюся из косы, шагаю на каменную
площадку. Благодарно кивнув водителю, быстро пересекаю эту часть
двора и захожу в дом через дверь на кухне.
Никого. Вот и отлично. Пробегаю через столовую, уютный
коридорчик, ведущий в гостиную, сворачиваю к закруглённой лестнице
и мчусь на второй этаж в наше с сестрой крыло.
Аделина болеет уже третий день. В её комнате играет музыка. А я
захожу к себе и выдыхаю, прислонившись спиной к двери и уронив
проклятый рюкзак под ноги. Из него всё тут же рассыпается по полу.
Кажется, дырка стала еще больше. Присаживаюсь на корточки, поднимаю
его и смотрю, можно ли что-то сделать.
Бесполезно. Теперь дорогую лимитированную вещь остаётся только
выбросить. Сердечко никак не уймётся. Колотится быстрее, чем перед
соревнованиями.
Поднимаюсь. Только отхожу от двери, как она распахивается, и в
мою комнату без стука вламывается младшая сестра.
— О-фи-геть! — пялится на порванный рюкзак. Коварно улыбается и
убегает.
— Адели, нет! Ада, пожалуйста, — бегу за ней.
