— Дождь начался, — мрачно сообщила
Ленка. — Надо остановиться и переждать под деревом.
— Просто изморось, — отмахнулась я,
продолжая идти. Тропа, петляя, вела вниз и выглядела вполне
безопасной. Спустившись немного и не услышав уставшего сопения
позади, я обернулась.
Ленка осталась на месте: капюшон
накинут на голову, выражение лица безнадежно пессимистическое.
— Идем, — сказала я, скрывая
раздражение. — Вечереет уже.
— Вот именно, — с вызовом ответила
она. — Уже вечереет! Сколько мы уже ходим так?
— Минут сорок, — прикинула я,
отгоняя пугающие мысли.
— Больше!
— Надо идти, — повторила я. — Мы
заплутали, но тропинка та же. Так и так выйдем к палатке – своей
или чужой. Здесь куча народа в это время.
— Ага, — уныло протянула Ленка. — Ты
это говорила двадцать минут назад, только мы не вышли ни к какой
палатке… А я предупреждала, что не в ту сторону надо было идти!
Почему ты меня не послушала?
— А ты почему меня не послушала? —
парировала я. — Не надо было изначально с тропы сходить: рядом
никого не было, и так можно было малую нужду справить.
— Так это я виновата? — ахнула
Ленка.
— Нет, я!
— Да нет, ты ясно выразилась – я
виновата! И вообще… ты не хотела с нами ехать, это было
заметно!
— Да, не хотела! Алтай, тайга,
палатка – это не мое! Я море люблю, солнце и тепло! — не сдержалась
я.
— Так вот и летела бы на свое море!
Нечего было нам настроение портить!
— Настроение портила ты – своими
жалобами и нытьем!
Ленкино лицо вытянулось.
Развернувшись, она пошла обратно, к месту, откуда мы вышли.
— Ну и куда ты? — крикнула я ей
вслед.
Она не ответила, только шагу
прибавила.
«Пусть идет куда хочет!» — подумала
я зло, а сама сразу же двинулась за девушкой. Разделяться нам
нельзя, да и ссориться тоже – обстановка не способствует… Я догнала
Лену и проговорила миролюбиво:
— Не обижайся, В лесу я тоже
становлюсь нытиком и капризулей: вся эта палаточная романтика не
для меня. Сама не знаю, почему согласилась на поездку.
— Из-за мужика своего, — шмыгнув
носом, ответила Ленка. — И я тоже. Это им весело, это им забавно,
это им – романтика, а я себе все уже отморозила. Осень на подходе,
дожди, а им на Алтай захотелось!
— Вот-вот, — поддакнула я. — Выбрали
время!
Ленка поскользнулась и начала
падать; я схватила ее за руку и кое-как удержала… на время. Обувь
скользила по грязи, рукав Ленкиной куртки был мокрый, так что мы
обе неловко упали на тропу.
Моя подруга по несчастью
зашипела.
— Что? — спросила я поднимаясь.
— Нога… больно!
— Прекрасно, — пробурчала я,
отряхиваясь и оглядывая Ленкину ногу. Девушка, поморщившись, решила
встать. Я помогла ей подняться.
— Очень больно?
— Терпимо…идти могу. Чертов лес!
Лес и впрямь казался недружелюбным:
зловеще переговаривались ели, неприятно обдувал ветер, моросило, и
света становилось все меньше. Кроме беспокойства и легкого страха я
ощущала жгучую досаду – на своего парня Сашку, на Витьку, его
коллегу, на Ленку, девушку Витьки… на себя.
Не надо было соглашаться на эту
поездку. Мне бы и правда на море слетать, погреть косточки, вместо
того чтобы разгуливать по тайге. К тому же я очень устала за
последнее время, и мне хотелось именно тюленьего отдыха на пляже…
Но Сашка загорелся Алтаем, и я уступила его уговорам. Сашкин друг и
коллега Витька тоже давно хотел побывать там. Они составили план
поездки, закупили все необходимое, подготовили Витькину машину и
уговорили нас с Ленкой на эту авантюру. Сначала все было неплохо,
дорога выдалась веселой, но как только мы прибыли к месту
назначения и установили палатки, начались проблемы: погода резко
испортилась, Сашка простудился и засопливел, Витька во избежание
простуды и для поддержания духа налег на коньяк, Ленка злилась.
