Демон внутри

Марианна сидела за кухонным столом, объятая полутьмой, которую разбивало лишь тусклое сияние свечи. Мерцающее пламя отражалось в обсидиановом зеркале, в котором сегодня предсказательница отчаялась хоть что-то разглядеть. Турка закипала на заляпанной жиром газовой плите. Марианна налила себе чашку кофе, который предпочитала пить в компании, нежели одна, как сейчас. Сделав глоток, она уставилась на черную гладь зеркала и задумалась: из головы не выходила вчерашняя клиентка, которая пришла к ней погадать. Та была серьезно встревожена из-за смерти отца, хоть и старалась не подавать виду, ведь приходила узнать о делах любовных. Но вместе с ней пришло нечто еще. В обсидиановом зеркале промелькнуло что-то темное. Марианна вздрогнула от неожиданности. Дверь в комнату скрипнула.

– Василий? – она позвала кота.

На кухню вальяжно вплыл рыжий обитатель квартиры, тридцать два метра которой они делили пополам вот уже более десяти лет, с тех пор как ее муж, интеллигент высшей масти, почил в Бозе. Едва успев сделать шаг, Василий зашипел, вздыбился и попятился назад.

– Эй, ну ты чего? – предсказательница склонилась над котом, чтобы взять его на руки.

Вдруг Марианна ощутила, как чьи-то невидимые пальцы сомкнулись плотным кольцом на ее старой морщинистой шее, и нечто подняло ее под самый потолок. Она хватала руками воздух, не в силах высвободиться, и открыла рот, чтобы закричать, но вместо крика раздался лишь сдавленный гортанный хрип.

Спустя две минуты бездыханное тело Марианны с грохотом упало на пол.

Я очнулся возле кровати, стоя по щиколотку в воде. Взглянул на часы, висящие на стене напротив: они показывали четыре часа. Осенние сумерки опускались на город, но в квартире почему-то нигде не горел свет. Может, это было раннее утро, я не знал наверняка. Голова раскалывалась, будто ей совсем недавно играли в боулинг. Штаны и футболка на мне намокли. Я опять не мог вспомнить, что со мной происходило до этого момента и почему моя жена, запершись в туалете, плачет, разговаривая с кем-то по телефону. Обрывки фраз долетели до моих ушей:

– …пожалуйста, скажите, что мне делать… Я не понимаю, что с ним происходит… Куда?

Всхлипывания разбивали ее слова на части. В моей груди все сжалось от сочувствия к ней. Боже, что же я опять натворил?! Я подошел к запертой двери, не решаясь постучать. Телефонный разговор внезапно оборвался. Я потрогал рукой лоб. На ладони осталась кровь.

– Вера, открой, – я попросил тихим голосом.

Всхлипывания смолкли. Вода все прибывала. Я зашел в ванную, чтобы перекрыть хлещущую через край на пол воду. Я осмотрелся: раковина разбита, полочка повисла на одном гвозде, флакончики и тюбики плавали в воде, как дохлая рыба.

Я перекрывал кран, когда раздался стук в дверь. Наверное, соседка снизу. Я взглянул на себя в зеркало и отпрянул: посеревшее лицо, ввалившиеся глаза, пробивающаяся сквозь черные кудрявые волосы робкая седина. Первые морщины на лбу и возле глаз стали резче и глубже. Моя красота плавно исчезала, растворяясь в пучине лет. Я ополоснул лицо водой. Стук в дверь стал настойчивее. Я собрался с духом, готовясь к обороне. Соседка снизу была бойкой полной женщиной с истеричным характером, которую могли терпеть только ее жирные коты. Я открыл верхний замок, но дверь почему-то оказалась заперта и на нижний. Когда наконец я смог приоткрыть дверь, за ней показался высокий лысоватый мужчина средних лет. Он суетливо заглядывал внутрь через дверную цепочку, пытаясь разглядеть что-то в полутьме, которая висела в нашей квартире.