– Лиля, я ухожу от тебя, – эти слова, как обухом по голове. Я присаживаюсь на изящный диванчик на своей любимой кухне. Откуда-то словно издалека доносятся слова Вадима.
– Я встретил другую, – во мне что-то ломается. Слёзы застилают глаза. Вот что во мне не так?
– Она раскрепощённая, красивая. Она не маринует меня в зале ожидания уже год, – добавляет он, намекая, что у нас с ним не было близости.
– Ты же знаешь, как важно для меня выйти замуж невинной, – который раз объясняю ему. – Кто тебе мешал сделать мне предложение и не мариновался бы тогда.
Вадим смотрит свысока. Он всегда стремился обесценить то, чего я добилась. Клиенты потоком, идущие на консультации и обряды, раздражали его. А, то, что я зарабатываю больше, чем он, просто бесило.
Вадим относится к той распространённой породе мужчин, которые считают, что работать можно, только протирая штаны в офисе. И сколько бы ты ни зарабатывала, сидя дома, будут относить это лишь к везению. Причём в самом уничижительном варианте: «Дуракам везёт!». Мне он всегда говорил, что без лоха – жизнь плоха. Типа я обманываю своих клиентов.
– Ты как была не от мира сего, так и осталась, – презрительно говорит он. – Как же мне надоело скакать возле тебя. Скажи спасибо, что я ещё объясняюсь с тобой, а мог просто не появляться.
О, нет, просто не появляться – это выше твоих сил. Тебе нужно унизить меня напоследок. Насладиться моей болью. Почувствовать свою власть.
– То, что я потомственная ведьма, ты знал. Я этого не скрывала, как и те условия, которые мне нужно соблюдать, чтобы дар не пропал. Ты был согласен, когда мы начали встречаться, – как я не стараюсь держаться с достоинством, но голос дрожит.
Сложно быть на высоте, если скандал подготовлен не тобой. Ты заведомо в проигрышной позиции: тебя обвиняют, а ты оправдываешься.
– Конечно, был согласен. Я думал, что ты поможешь мне с карьерой, деньгами. Я сначала думал, что у тебя принципы, – Вадим уже не сдерживается. Так вот почему он так долго терпел, ему помощь моя нужна была. – А потом понял. Ты просто ничего не умеешь. Всё это для лохов. И я вёл себя, как последний лох.
Он в своём репертуаре, все вокруг виноваты, и только Вадим в белом.
– Как мне уже надоели эти… – схватив Таро со стола, он швыряет мне карты в лицо. Они больно бьют по глазам и переносице. Из глаз брызжут слёзы бессилия. – Не надо давить на жалость. Да ты, кроме жалости, ничего не вызываешь.
Знает же, что нельзя ему дотрагиваться до карт. Специально пакостит. С минуту на минуту должна прийти клиентка. А он колоду испортил. Как проводить диагностику?
Где я сейчас возьму таро Манара? Их только по интернету заказывать. Говорила мне бабушка, что по две колоды должны быть на разные расклады. Но нет, я самая умная.
Мысли о картах отвлекли меня от Вадима. Я спряталась за них, как за ширму. Меня нет, это не меня сейчас обильно поливают помоями, а я стою и обтекаю, жалко хлопая глазами.
Я словно вижу себя со стороны. Жалкое зрелище. Пелена с глаз спадает. Почему я должна оправдываться за то, что не оправдала чьих-то ожиданий?
Как я раньше не видела, какая Вадим скотина?
Главное – сдержаться и не шандарахнуть по нему силой. Не стоит показывать ему реальную силу «игрушечной» ведьмы. А то не удержусь и прокляну на эмоциях, хрен кто снимет потом. Даже сама не смогу.
– Вадик, – закипаю я, – шёл бы подобру-поздорову к свой раскрепощённой. Карьеру нужно делать самому, и деньги зарабатывать тоже, а не бегать по ведьмам. Мужиком надо быть, Вадик.
– Меня уже тошнит от твоей правильности, – взвизгивает он так громко, что у меня уши закладывает.
Пора прекращать этот цирк с конями.
– Если твоя месть в том, чтобы оглушить меня визгом, то она удалась. Был бы ты бабой, подумала бы, что беременный и на алименты хочешь подать, – не удержалась я, чтобы не вставить шпильку.
