На будущее: это была плохая идея.
Во мне плещется два бокала шампанского и три виноградинки.
Дурацкие виноградинки.
Я, конечно, во всем виню их.
И в том, что я замерла в минутной тишине, раскаленной словно
воздух перед грозой. И в том, что даже не испугалась, когда человек
напротив сделал ко мне решительный шаг, сминая всю зону комфорта,
словно фантик от съеденной конфеты. И особенно в том, что ни грамма
не сопротивлялась, когда властная мужская рука сжала мой затылок, а
требовательный рот накрыл мой собственный.
Это был тот самый финал фильма ужасов: сердце подскакивает к
горлу и барабанит там, обезумевшее от адреналина. Внутренности
скручивает узлом, а ладони потеют. Но стоит понять, что опасности
никакой нет, напряжение с тела уходит, в кровь выплескивается
дофамин и все ощущения обостряются, вытравливая из головы любые
мысли.
Кроме одной: да. Это хорошо.
Рука, крепко фиксирующая шею – хорошо. Топкий жар языка,
прокатывающийся по моему – хорошо. Рваный мужской выдох, опаляющий
щеку – хорошо. Очень, очень хорошо.
Я судорожно пытаюсь втянуть воздух, потому что, каюсь, забыла,
что нужно дышать. Об этом напомнил лишь горьковатый привкус на
языке, след дурной привычки человека, сминающего мой рот в
требовательной потребности. Руки сами собой взлетают вверх, чтобы
опуститься на мужские плечи в поисках опоры. Горячие и крепкие, как
скала. Сносящее с ног ощущение.
Еще. Хочу еще.
Но мое нечаянное касание вызывает обратный эффект: мой
начальник, человек, доводящий меня до истерики по расписанию, тот,
чье имя я даже боюсь называть вслух, чтобы ненароком не проклясть –
отстраняется. И две затягивающие бездны – его глаза-хамелеоны –
впиваются в мои.
Секунды растягиваются в долгое нечто.
Кажется, каждый из нас пытается осознать, что же сейчас
произошло. Но лично моя голова девственно пуста. Впервые за очень
долгое время.
Мужская ладонь, еще пахнущая дымом недавней сигареты, взмывает
вверх, чтобы очертить пальцами линию скул, подбородка, коснуться
уголка губ. Мой рот распахивается, выпуская скопившееся напряжение
с легким выдохом. Глаза-бездны впитывают это мимолетное движение,
чтобы через секунду вновь пронзить мои собственные до самой пиковой
точки. Низ живота тяжелеет. Мужской кадык дергается, словно от
обезвоживания. Я завидую ему, сама не в силах сглотнуть.
Томление достигает такого уровня, что воздух вокруг звенит.
Нервы лопаются, словно пронзенные выпущенной стрелой. Меня
примагничивает к мужскому телу – это я делаю смелый шаг, пока
голова не успела очнуться. Мне это нужно. Тело кричит, а дурацкое
шампанское разбавило мозги до жидкой каши.
– Уверена? – уже у самого рта, интересуется низкий вибрирующий
на поверхности кожи голос.
Но вместо ответа – лишь мой поцелуй.
Я смело нахожу мужской рот, выгибаю спину, царапаю плечи. Меня
неконтролируемо трясет. Подбрасывает вверх, чтобы потом опустить на
холодное и жесткое. «Это стол» – проносится на краю сознания. Сзади
в бедро что-то впивается, может ручка. Ну и черт с ней. Между колен
вклинивается крепкое тело, сильные руки властно сжимают талию, а
уже через секунду бродят по бедрам, задирают юбку, чтобы удобнее
устроиться, встать ближе, впаять мое тело в свое до полного
растворения. Горячие пальцы удивительно ловко пробираются под белую
блузку, сжимают грудь, ныряют за гладкую ткань белья.
Лихорадка распространяется с дикой скоростью, сжигая легкие,
горло, каждый миллиметр чувствительной кожи. Огромный кабинет
генерального заполняют наши громкие вдохи и выдохи.
Единственная мысль, скорым поездом проносящаяся в голове: это
совсем не я. Грязная, жадная и порочная. Но, боже, как же мне этого
хочется. Я не в силах притормозить.
