Меня зовут Освальд. Я жгучий брюнет с янтарными глазами. Молодой, холостой и красивый, вернее, прекрасный. Нет, Великолепный! Это признают даже мужчины. А женщины при виде меня сразу теряют голову. Девушки одаривают нежными поцелуями, дамы постарше – смелыми ласками, а маленькие девочки начинают лепетать милые глупости.
Если вы еще не поняли, я – КОТ и горжусь этим. А чего достигли вы? Что видели в жизни кроме вечной гонки за счастьем? Бегаете, суетитесь, а все очень просто, даже элементарно. Надо всего лишь найти человека, который с радостью наполнит вашу тарелку вкусной едой, а затем еще будет уговаривать вас ее съесть. Вот я, например, умею правильно находить людей, и предыдущие восемь жизней прожил в полное удовольствие, прямо как сыр в масле катался (никогда не понимал, почему говорят «сыр», а не «кот»). Все, кого я выбирал, честно служили мне. Кормили, холили, купали, убирали. А тем, кто небрежно относился к своим обязанностям, я всегда оставлял маленькие «сувениры». Кто же еще наставит их на путь истинный? Кот ведь в ответе за тех, чьи тапки стоят в его квартире.
Вот и Берта – девятая служанка, которая мнит себя хозяйкой, с радостью выполняет все мои желания. Я изредка поощряю ее за усердие и позволяю погладить меня. Так, слегка, без фанатизма. Хватит и того, что она спит на моей кровати, где-то там с краю. Одним словом, жизнь у меня потрясающая. Была… Пока злодейка судьба не подкинула Берте очередного альфонса.
***
– Зайка, давай, поработай немного, – томно произнес блондинистый качок, сбрасывая полотенце с бедер перед рыжеволосой красоткой, призывно облизнувшей пухлые губы.
С широкой кровати, стоявшей в глубине комнаты раздалось презрительное «фее» и некие подозрительные звуки.
– Влад, кот твоей старухи всю постель заблевал! Выгони его отсюда. Он так пялится на меня, словно хочет напасть.
– Да заколебал уже. Берта носится с ним, как полоумная. Как же они меня достали, и кот, и его хозяйка. Эй, кастрат, иди сюда. Подождешь свою притырённую «мамочку» на балконе.
«Слышь, это твоя мамочка притырённая, если родила такого придурка. А за кастрата ответишь. Мои-то „бубенцы“ звенят, а твои сегодня вряд ли порадуют „зайку“ перезвоном».
– Тварь! – заорал блондин, пытаясь отодрать кота, намертво вцепившегося в предмет его мужской гордости.
Визжащая от страха девушка попыталась помочь любовнику, но острые когти не торопились расставаться с добычей. Тогда она схватила со стола вилку и ткнула ею в черную мохнатую лапу. В одну, а затем во вторую.
«Ай, больно! Козел, куда ты меня бросил? Я же не умею плавать!»
Живой черный снаряд вылетел с балкона пятнадцатого этажа и со свистом устремился вниз. Туда, где солнечные зайчики красиво играли с бирюзовой водой роскошного бассейна.
«А-а-а-а-а!»
– А-а-а-а-а!
Я выныривал из грязной воды, лихорадочно хватал несколько глотков воздуха и вновь камнем шел на дно. Легкие прямо разрывало из-за нехватки воздуха, а уши едва не лопались от противного звона. Все, конец, подумал я, последний раз уходя под воду. Свет померк и наступила темнота.
– Ваша милость, вы живы?
– Ваша милость, вы меня слышите?
– Откройте глаза, ваша милость.
«Чего они так орут? Ну оглохла там чья-то милость, не вопить же об этом на весь мир?» – с тупым раздражением подумал я, медленно выплывая из вязкого тумана, наполнявшего мое сознание. Голова раскалывалась, а эти озабоченные голоса – звонкий женский и низкий мужской словно молотами били по ней.
– Чарльз, барон умер. Его родители убьют нас за это, – зарыдал женский голос.
– Не каркайте, Молли, может еще обойдется. Вы же знаете, какая у него крепкая башка. Сколько раз с лошади падал и ничего, жив-здоров был.
