Пропустив толпу пассажиров, Фёдор встал за колонну, допил коньяк и осторожно опустил бутылку в железную урну. Она чуть слышно звякнула. Он достал сигареты, заметил взгляд проводницы. Попробовал подмигнуть ей, но получилось криво, будто рожу скорчил. Добродушно хмыкнув, она отвернулась.
«Красивая», – подумал Фёдор.
Кто-то ведь обнимает ночами ее теплое, белое, мягкое тело, держит руку на сиське, легонько сжав сосок между указательным и средним пальцем. Он физически это ощутил. И даже взглянул на ладонь. Увидел лишь лейкопластырь. Поранился ночью, когда отрезал ломтик лимона на закуску. Сосед по СВ недовольно сопел. Фёдор налил ему. И тот стал добрый. Рассказывал какую-то чушь про внучку, к которой едет в гости.
«Нужен ты ей», – злобно и пьяно подумал Фёдор.
Сосед вскоре уснул. И громко проперделся во сне.
Осмотрев на прощание колени проводницы, Фёдор поднял сумку, вышел из-за колонны и заметил Карцева. Тот шагал по перрону, крутя головой. Увидел Фёдора, заулыбался и заранее вытянул руку, будто шлагбаум. Так и шел метров пятнадцать, что их разделяли.
– Федя, здравствуй! – сказал он.
Вцепился Фёдору в ладонь и долго тряс. Потом выхватил у него сигарету изо рта, огляделся и сунул окурок в пустую банку из-под энергетика.
– Здесь нельзя курить! Мигом штраф нарисуют. Идем, моя машина на стоянке.
Они зашли в здание вокзала.
– Как добрался? Устал?
– Да нормально, – пожал плечами Фёдор.
– Сейчас приедем, выпьем, поедим, – сказал Карцев немного рассеянно. Он огляделся. – Да едри твою мать, где тут выход к стоянке? Что за идиотский вокзал?!
Побродив, они свернули в какой-то темный коридор, долго шли по нему и уперлись в массивную дверь с табличкой «Вход запрещен».
– Прекрасно! – сказал Карцев. – А если бы мы бежали от пожара? Как спасаться?
Он злобно стукнул в дверь кулаком. Под потолком замигала красная лампочка.
– Валим!
Они вернулись в зал. Пассажиров было немного. Время приближалось к полуночи. Фёдор два раза икнул. В горле стоял горючий привкус, как от дешевого самогона.
«Надо было водку брать», – подумал он.
Мимо прошла высокая девушка в короткой юбке, с тонкими и длинными, будто макаронины, ногами.
– Вот это дичь! – жарко прошептал Карцев. – Я бы в нее так выстрелил! Погоди-ка.
Он побежал следом, что-то говорил на ходу, показывая почему-то на Фёдора. Девушка продолжала идти, не оглядываясь. Карцев замедлился, отстал и вернулся.
– Ладно, сама не знаешь, что потеряла. Идем сраную стоянку искать.
– Что ты ей сказал? – спросил Фёдор.
– Ну что я ей сказал?! Что ты знаменитый писатель. Но очень стеснительный. Что ты влюбился в нее с первого взгляда. А подойти не решаешься. Зря распинался. Эта пизда наверняка и читать не умеет.
– Почему же ты не сказал ей, что ты знаменитый кинорежиссер? Кино-то она смотрит?
– Тик-токи она смотрит, – проворчал Карцев. – Идем.
Сонный полицейский, похожий на подростка, щуплый и лопоухий, объяснил им, как выйти на стоянку. Фёдору хотелось хлопнуть его по плечу и спросить: «Устал, сынок?»
Коньяка не хватило. А то бы так и сделал. Потом, наверно, сидели бы с Карцевым в обезьяннике.
– Жень, у тебя водка есть? – спросил он, когда вышли на стоянку.
– Конечно, у меня есть водка, – ответил тот. – Ты совсем меня за придурка держишь? Так, где машина, суки?
Карцев снова крутил головой. Фёдор похлопал его по спине.
– Чего нервничаешь? Вон она. – И показал на черный БМВ.
– Да ну тебя! А, вон моя ласточка.
Чуть дальше стояла серая «Лада-Калина».
– Выпить уже хочется, – сказал Карцев, усевшись за руль. – Вот и нервничаю.