Мила стояла и пристально вглядывалась в незнакомую женщину – что-то печальное и отрешенное сквозило во всем её облике, особенно в глазах…
Лицо ещё хранило следы былой красоты. Но сколько же грусти в этих «ещё» и «былой».
Уныло опущенные уголки губ.
Уже теряющий четкость овал.
Словно что-то тяжёлое неумолимо тянет её вниз.
На лбу глубокая морщина и совсем не потому, что она всё время думает – банальная морщина старости…
Боже, даже подумать страшно – старости…
Кожа какая-то холодная и грубая – совсем не хочется до неё дотрагиваться, но рука сама потянулась. И в этот момент в ванную постучал муж:
– Мила, ты скоро? Опоздаешь!
Мила вздрогнула, рука её повисла в воздухе, так и не дотронувшись до щеки – из зеркала на неё растерянно и тревожно смотрела совсем незнакомая ей женщина.
«Да, действительно, пора, опоздаю», – сказала себе Мила и обречённо открыла дверь из ванной в новый-старый-серый-обычный-грустный-тяжёлый день.
Как доехала до офиса, поздоровалась с коллегами, включила компьютер, налила кофе – ничего этого она не заметила. И не потому, что была все ещё под впечатлением от своего незнакомого отражения в зеркале, словно только сегодня увиденного. Не замечать, не видеть, не слышать, не чувствовать – это было обычное в последнее время состояние Милы.
В дамской комнате Мила снова застыла возле зеркала – в освещении офисных холодных ламп её «незнакомка» выглядела ещё более несчастной и… старой.
«Так вот ты какая, старая я», – подумала Мила.
– У вас все хорошо? – спросила Милу её начальница, заглянувшая в дамскую комнату.
– Да, – немного растерянно протянула Мила.
– Может, это потому, что вы без макияжа, – не то утешая, не то упрекая, предположила шефиня.
– Да, нет, с макияжем, – ещё более растерянно добавила Мила.
– Может, косметика не очень хорошая?
– Шанель.
Изабелла, так звали начальницу, ещё более внимательно присмотрелась к Миле – молчание продлилось несколько секунд, и всё это время выпуклые, бездонные, ненатурального цвета из-за линз глаза босса исследовали каждую чёрточку её лица..
– Ладно, – видимо, найдя для себя какое-то объяснение, махнула рукой Изабелла.
Мила выдохнула, словно сорвавшись с крючка.
С начальницей у Милы, как и у всего коллектива и даже у клиентов их рекламного агентства, отношения были непростые.
Изабелла была гением, в полном и прямом смысле этого значения:
не всеми, как водится, признанным, мало кем – что тоже логично – понятым,
но от этого не менее значимым и выдающимся.
Со своей гениальной проницательностью ей удавалось находить и приближать к себе людей, которые безусловно признавали её гений и по крайней мере пытались пусть не понять, но принять её со всеми свойственными гениям странностями и быть к ней максимально доброжелательными и… преданными.
Результаты деятельности агентства были выдающимися и оригинальными, ротация сотрудников по понятным причинам очень высокая – команда, в которой служила Мила, держалась дольше всех.
Мила Изабеллу безапелляционно уважала, гением её восхищалась,
