Огонь лизнул мои босые пятки. Я
дернулась, и веревки больно впились в тело. Они, в отличие от
пламени, были настоящими.
Гуманная, черт побери, казнь?! Мне
вынесли смертный приговор лишь потому, что я захотела остаться
собой, не отказалась от дара, посмела воспользоваться силой ведьмы.
И ведь ничего плохого не сделала! Никому не причинила вреда, не
желала зла. Наоборот...
Языки пламени плясали на уровне
талии. И голова стала тяжелой. Яд в крови тоже настоящий.
«Ты ничего не почувствуешь».
Ложь. Я чувствую обиду. Я не
понимаю, почему люди, одаренные магией, вне закона. Не понимаю,
отчего нас считают проклятыми. Магия – это не добро и не зло.
Светлой или темной ее делают люди.
Малыш, заливающийся счастливым
смехом, должен был умереть. Ямочки на розовых от мороза щеках.
Прядка белокурых волос, выбившаяся из-под шапки. Чистый невинный
взгляд. Это врезалось в память так же отчетливо, как и огромная
сосулька, сорвавшаяся с козырька крыши. Никто не успел бы помочь. И
у женщины, везущей санки, матери или няни, не хватило бы времени
отреагировать на крик. И я стояла слишком далеко, чтобы оттолкнуть
санки с опасного места.
Но я могла отшвырнуть в сторону
сосульку, изменить траекторию ее падения. Всего лишь одно движение
руки и…
Мне не повезло. Рядом, как назло,
оказался охотник. Он почувствовал всплеск силы, меня вычислили и
нашли по записям с уличных камер. И приговорили к смерти. Не
потому, что я спасла малыша. Потому что я – ведьма.
Ведьму положено жечь на костре. Чем
страшнее казнь, тем меньше желающих последовать дурному примеру.
Однако судьи приняли во внимание спасенную жизнь. Я умирала не от
огня, а от яда, привязанная к деревянному столбу. Языки пламени,
пожирающие мое тело – всего лишь иллюзия, голографическая
проекция.
Мысли путались.
«Будьте вы все…»
- Эй-эй, поосторожнее с желаниями,
детка! - перебил меня кто-то, не позволяя закончить проклятие. –
Здесь они могут и исполниться.
Голос мужской, незнакомый. Вроде бы
источник звука… справа? В глаза ударил яркий свет, и я зажмурилась,
не успев рассмотреть говорившего.
- Вел, ты кого притащил?
Другой мужчина? Его голос глубже,
раскатистее, мощнее.
- Понятия не имею, - ответил первый.
Видимо, тот самый Вел. – Мара попросила помочь, сопроводить
душу.
- И с каких пор ты на побегушках у
Мары?
Я попыталась открыть глаза.
Безуспешно. Свет слепил. И пошевелиться не удавалось. Сопроводить
душу? Это меня, что ли? Выходит, мифы и легенды не врут, после
смерти душа попадает… Вот куда-то, да попадает. Или все гораздо
проще. Яд добрался до мозга, и у меня галлюцинации.
- Мальчики, не ссорьтесь. – В
разговор вступила женщина. – Свят, Мара и меня просила помочь. Тут…
взаимный интерес. Маре жаль девчонку, а Триглаву, вроде бы, нужен
кто-то… для восстановления справедливости.
- Так это же ба… - Свят осекся и
откашлялся. – Девка.
- А ты хочешь, чтобы мы в тело
девочки мужчину подселили? – рассердилась женщина. –
Извращенец!
- Полегче, Лель! – рявкнул Свят. –
Чем эта девка лучше той?
- Она ведьма!
- Я это… пойду, пожалуй, - сказал
тот, кого звали Велом.
- Стоять! – рявкнули хором Свят и
Лель.
- Я не при делах, - возразил Вел. –
Сами разбирайтесь.
- Судьбу этой души… - Подозреваю,
что тут Свят ткнул пальцем в меня. – …решит Триумвират. Третьим
будешь.
Триумвират – союз трех мужей?
Логично, что Мара и Лель вне игры.
Мара… Лель… Триглав…
Что-то знакомое.
Свят… Святогор? А Вел – Велес. Меня
занесло в пантеон славянских богов? Забористая, однако,
галлюцинация.
- Вот чего она? – В голосе Вела
послышалась обида. – Галлюцинацией обзывает…
Лель хихикнула.
- Она нас слышит?! – воскликнул
Святогор.
И наступила тишина.
Следующее «включение» с уверенностью
можно назвать судьбоносным. Очнулась я как-то внезапно, без
перехода между сном и явью, без шума в ушах и рези в глазах, без
тошноты и головокружения. Беседка, увитая виноградной лозой. Аромат
спелых гроздьев «Изабеллы». И женщина, сидящая напротив меня.
Лель?
