– Твоя мама не будет ругаться, что ты так поздно? Уже девять.
– Мама, не знаю, а папа точно будет. Скажет: «Почему не позвонила? Могла бы предупредить. Ты знаешь, какое сейчас время? Это мы могли до утра бродить». Он у меня такой. Представляешь, ни разу не ушел на работу, не поцеловав меня. И знаешь, куда целует? Ни за что не догадаешься.
Он, узкоплечий, тонкошеий, в очках, взглянул на ее губы, между которыми в лучах уходящего майского солнца жемчужно сверкали зубки, и покраснел. Она, поймав его взгляд, засмеялась и замахала головой.
– А вот совсем и не угадал. Не сюда, а в пятку. – Она огляделась и проговорила доверительно. – Я бы сюда одна ни за что не пошла. А с тобой мне нисколечко не страшно… почти. – Ей все-таки было чуть страшновато, хотелось сесть к нему поближе и прижаться, но она постеснялась.
– И с Эдиком бы не пошла? Он намного сильнее меня.
– С ним тем более.
– Почему тем более?
– У него такой взгляд. – Она съежила плечики.
– Какой такой? Нормальный. Разве у меня не такой?
– Ну, ты сравнил, – усмехнулась она. – Чтобы ты смотрел, мне хочется. А от его взгляда не знаешь, чем прикрыться. Он на всех девчонок так смотрел по очереди.
– Я не видел, чтобы он на кого-нибудь смотрел, кроме тебя.
– Сейчас – да, а раньше я для него не существовала.
Он задумался, спросил:
– Что изменилось, не знаешь?
– А ты, правда, не догадываешься?
Он опять задумался и ответил неуверенно:
– Ну, наверное, посмотрел повнимательнее и, – он улыбнулся, глядя в сторону, – влюбился.
– Хм… влюбился, – хмыкнула она. – Это Эдик-то? Он даже не имеет представления, что это такое. Так, как в меня, он влюблялся во всех подряд, начиная с Зины Пиманкиной.
– И никто из вас не захотел с ним дружить?
Она повернулась к нему всем телом, откинув назад голову, сказала вместо ответа:
– Господи, какой же ты…
Он подумал, что она добавит «глупый» и проглотил слюну. Но в ее взгляде совсем не было насмешки, а, напротив, было что-то такое, отчего радостно забилось сердце и захотелось услышать, какой он, пусть даже глупый.
– Какой? – робко спросил он.
– Какой, какой… Как будто сам не знаешь. Хороший, вот, какой. Вот, почему все девчонки в тебя сразу повлюблялись.
У него чуть не вырвалось: «А ты?», но он побоялся, вдруг она скажет, что, если уж она в Эдика, самого видного в классе, не влюбилась, то в него тем более.
– Знаешь, как тебя зовут в классе? – спросила она.
– Как? Игорем.
– Не просто Игорем, а князем Игорем.
– Почему?
– Потому что ты чем-то похож на князя. Все в один голос об этом говорят. Даже Марта сказала, что у тебя гордая осанка. А ты слышал, как она обо всех нас отзывается? Как о законченных идиотах. А тебя все в пример ставит: и вежливый, и культурный, и благородный.
Ему хотелось сказать, что его интересует не то, что говорит о нем Марта, а что думает о нем сама Лялька. А как об этом спросить, он не знал.
– Это была твоя идея устроить день рождения дома для всего класса? – спросила она.
– Нет, мамина. Я хотел позвать только тебя и Колю.
Она подняла на него глаза, тихо поинтересовалась:
– Почему именно меня? – Продолжая смотреть на него, она увидела, как напряглось его тело, а взгляд застыл, уставившись вперед. – А почему ты не хотел пригласить Зину вместо меня? Она в десять раз красивее меня. – Но в ее голосе не было зависти или печали, скорее сквозила радость.
– Кто это замерял? – быстро спросил он, бросив на нее беглый взгляд, и добавил, усмехнувшись. – Разве что по росту. И то самое большое процентов на пятнадцать. Зато у тебя глаза в три раза крупнее ее и сияют, как… – он задумался в поисках сравнения.
