СОФИЯ
Гостиная родителей была похожа на что-то из "дворцовой
эпохи".
Мягкие диваны стояли под прямым углом к столам из резного
дерева, а фарфоровые чайные сервизы боролись за место рядом с
бесценными вещицами. Даже воздух пах холодно и безлично — как
дорогой освежитель.
У большинства людей были типичные дома, но у моих родителей
—выставочный образец.
— Твоя кожа выглядит тусклой, — мама окинула меня критическим
взглядом, — Надо поддерживать её в таком раннем возрасте, чтобы
потом не было проблем.
Она сидела напротив меня, и ее собственная кожа сияла
перламутровым блеском.
— Я поддерживаю, мам, — мои щеки болели от вынужденной улыбки
вежливости.
Я ступила в дом своего детства десять минут назад, а меня уже
критиковали за прическу (слишком грязная), ногти (слишком длинные),
а теперь еще и за цвет лица.
Ух… главное кивать и улыбаться.
— Хорошо. Помни, ты не должна позволять себе расслабляться, —
продолжила она светским тоном, — Ты еще не замужем.
Я сдержала вздох. Опять началось…
Несмотря на мою процветающую карьеру в Петербурге, где рынок
планирования мероприятий был более жестоким, чем распродажа
дизайнерских образцов, мои родители были зациклены на отсутствии у
меня парня и, соответственно, брачных перспектив.
Они терпели мою работу, потому что наследницам уже не модно было
ничего не делать, но им очень хотелось иметь зятя, который мог бы
укрепить их позиции в кругах денежной элиты.
— Я еще молода, — терпеливо отозвалась я, — У меня еще много
времени, чтобы встретить кого-нибудь.
Мне было всего двадцать восемь, но мои родители вели себя так,
будто я превращусь в Хранителя склепа, как только пробьет полночь
на мой тридцатый день рождения.
— Тебе почти тридцать, — возразила мама, — Ты не становишься
моложе, и тебе пора задуматься о браке и детях. Чем дольше ты
ждешь, тем меньше становится круг знакомств.
— Я думаю об этом. Думаю о том годе свободы, который у меня
остался до того, как меня заставят выйти замуж за банкира с
десятизначной цифрой на счете. Что касается помолодеть, то для
этого существуют ботекс и пластическая хирургия.
Если бы моя сестра была здесь, она бы рассмеялась. Но поскольку
ее здесь не было, моя шутка оказалась плоской и по лицам родителей,
совсем не к месту.
Губы моей матери выстроились в тонкую линию, а густые седые
брови отца сурово сошлись над переносицей.
Папа за три десятилетия превратил «GOLD Соколов» из маленького
семейного магазинчика в многомиллионную компанию, и одного его
молчаливого взгляда было достаточно, чтобы я прижалась к диванным
подушкам.
— Каждый раз, когда мы поднимаем тему брака, ты
отшучиваешься.
В его тоне прозвучало неодобрение.
— Брак — это не шутка, Соф. Это важный вопрос для нашей семьи.
Посмотри на свою сестру. Благодаря ей мы теперь связаны с элитой
банковской сферы.
Я прикусила язык так сильно, что во рту появился привкус
меди.
— Я знаю, что это не шутка, — сказала я, потянувшись за чаем.
Мне нужно было чем-то занять руки, — Но это также не то, о чем мне
нужно думать прямо сейчас. Я встречаюсь. Изучаю свои перспективы. В
России полно одиноких мужчин. Мне просто нужно найти
подходящего.
Я опустила оговорку: одиноких мужчин, конечно, много, но не
пьющих, не пафосных и не мудаков — гораздо меньше.
На последнем свидании один из таких мужчин пытался втянуть меня
в сеанс экстрасенсорики с его умершей матерью, чтобы она
"встретилась со мной и дала согласие".
Нет нужды говорить, что я больше никогда его не видела.
— Мы дали тебе достаточно времени, чтобы найти подходящую пару
за эти два года, — отец не был впечатлен моими словами, — У тебя не
было ни одного серьезного парня с момента твоих последних...
отношений. Очевидно, что ты не испытываешь такой же острой
необходимости, как мы, поэтому я и взял дело в свои руки.
