– Маша! Мария Валерьевна Ключинская, вставайте немедленно! Ну Машка же! Проспишь – опоздаешь в лагерь! – рявкнула Катя, приоткрывая дверь в комнату сестры.
– М-м-м… – донеслось из комнаты.
Ясно. Катерину послали. Ничего страшного, период подростковых бунтов почти закончился. По мере взросления Маша осознала, что без нее старшая сестра не справится и, хотя, бывало, роптала, но помогала.
На осенних каникулах у нее в лицее планировался английский лагерь. Маша была категорически против учебно-внеучебной деятельности и все еще надеялась избежать лишней нагрузки, мол, удовольствие дорогое, и вообще, на каникулах нужно отдыхать.
Но броня у Кати была крепка и танки были быстры. Образование – лучшие инвестиции, любила повторять она.
Настюша уже крутилась в коридоре. Ранняя пташка.
– А что мы будем кушать на завтрак?
– Гренки, – кроме яиц в холодильнике ничего не было.
– Ура! Можно сгущенкой помазать?
– Можно.
И сладкоежка.
Звонок в дверь прогремел на всю квартиру, назойливый, долгий. Так звонила только квартирная хозяйка. Катя посмотрела в глазок.
Дверные глазки всегда делают людей карикатурными: большие носы, крошечный лоб, но в случае с Валерией Петровной над всем этим заранее поработала мать-природа. Катя открыла.
– Проститутки! – рявкнула баба Лера ей в лицо. – Шоб к вечеру вас тут не было! Иначе с сыном приду! Вышвырнет, как кошек драных, с тряпьем вашим!
В это Катя охотно верила. Сын у хозяйки был приставучим громилой и при этом маменькиным сынком – жуткое сочетание.
– Она что, обдолбалась? – с любопытством поинтересовалась из-за спины сестры Машка.
Баба Лера перевела на нее гневный взгляд и пророкотала:
– И эта твоя, сестра будто бы… ха!… проститутка и наркоманка! Ты ее, небось, в пятнадцать прижила!
– Будь Маша моей дочерью, – устало парировала Катя, – получилось бы, что я родила ее в восемь. Валерия Петровна, хватит орать и обзываться, огласите весь список претензий, пожалуйста.
– Мужики к вам таскаются, весь двор видит! Думаете, если я тут не живу, так мне и не расскажут?!
– Мужики таскаются к нашей соседке Алине, – объяснила Катерина. – Мы тут, как бы, не одни на площадке живем.
– К вам, к вам! Алина – приличная девушка, студентка!
– Точно, обдолбалась, – резюмировала Машка.
– Маша! – укоризненно воскликнула Катя. – Отставить сленг!
– А что? – сестра перевела на нее невинный взор. – Вы бы слышали, что эта приличная студентка по ночам вытворяет! Я все слышу, это у меня через стену. Можно записывать, в сеть выкладывать, для аудиалов-извращенцев, кучу бабла заработаю.
– Проститутки! – уже не так уверенно вякнула баба Лера.
Катя вздохнула. За что им это? Квартирка маленькая, убитая, за стеной ночные оргии, один плюс – низкая аренда. Но и эта халява, похоже, закончилась.
– К вечеру выметайтесь, – жестко повторила хозяйка. Какие-то сомнения в ее глазах мелькнули, но уступить она уже не могла.
– В конце месяца уйдем, – в том же тоне ответила Катерина. – У нас оплачено, и мы останемся. Будете угрожать – пожалуюсь в налоговую. Налоги платите? А вот проверим. У меня один клиент как раз оттуда.
Последняя фраза прозвучала двусмысленно, но действие возымела. Баба Лера поджала губы и ушла. Сестры выиграли время до конца октября. Так себе выигрыш, учитывая, что это всего четыре дня.
– А что такое «обдолбалась»? – с интересом спросила Настюша, когда Катя закрыла дверь.
Твою ж!
У плиты Катино самообладание пошатнулось, а когда маленькая семья уселась за стол, совсем ее покинуло.
– Что делать? – простонала она, схватившись за голову. – Как мы меньше чем за неделю квартиру найдем? Не съезжать нельзя, сил моих уже нет: то одна претензия, то другая. И сын ее еще, придурок озабоченный…
