– Ах, Клотильда! – Молодой падре, с миловидным лицом и стройным станом, укоризненно покачал головой. – Сколько раз повторять, я отказываюсь от своей доли наследства в твою пользу. Ту малую толику, что приму по твоей доброте, я все равно пожертвую церкви.
– Помню, мой дорогой, обожаемый зануда-братец, – отозвалась девушка, чья невзрачная внешность казалась еще более тусклой из-за пепельных волос. В голосе ее слышалась насмешка, в прочем совершенно беззлобная.
– Так ради чего ты таскаешь меня битый час по этому дому?
– Боже, Арман! Неужели тебя нисколько не влечет покопаться в письмах и бумагах дедушки?
– Представь себе, нет. Стоит ли тревожить переписку почившего в бозе деда? Право же, это даже непристойно!
– Вот зануда! – Клотильда вскочила с пола, где восседала над сундуком, приволоченным слугой с чердака. Облачко пыли взметнулось в луче света.
– Да простит тебя Пресвятая Дева, сестра, – падре поджал губы. – Тебе бы следовало заняться более насущными вещами. К примеру, разобраться с доходами и расходами. Возможно, твое приданое окажется больше, чем ты предполагала. Тебе уже двадцать три года, пора подумать о замужестве. О чем ты только грезишь?
– Отстань, – отмахнулась Клотильда. – С тех пор, как ты вознамерился принять очередной сан, ты буквально замучил меня своими нотациями.
– Как же иначе? После кончины родителей и недавних похорон дедушки, я обязан заботиться о тебе.
– О, Арман! Ты всего на два года старше меня, так что я вполне способна позаботиться о себе сама. Если тебя не прельщают старые письмена, я займусь ими в одиночку. А что касается дел с землей и налогами, то месье Бутарель много лет прекрасно справлялся с ними. Не вижу никакой нужды тратить на это время, тем более, что человек он порядочный и не меньший зануда, чем ты.
Падре нахмурился, но тут же перекрестился и изрек, что ему пора на вечернюю мессу. И добавил, что непременно вознесет молитвы о душах усопших и о вразумлении сестры.
Клотильда с аппетитом поужинала в одиночестве, отпустила горничную, взяла свечу и вновь уселась перед пыльным сундуком, доверху набитым пожелтевшими свитками.
Часть первая «Таинственный виконт»
– Что случилось, душенька? – Мадам Обен уставилась на племянницу, вихрем ворвавшуюся в гостиную.
– Ах, тетя! Вы ни за что не поверите! Лакей доложил, что особняк на лугах продан! Да, продан! И новый владелец, говорят, вот-вот объявится.
Аделина Обен встрепенулась, обмахнувшись веером, и глаза ее загорелись нескрываемым любопытством. Маркиза, дама весьма зрелых лет, отличалась дородностью и рыхлостью, а ее широкое лицо, щедро припудренное, напоминало сдобное тесто. Двум ее дочерям-погодкам, девятнадцатилетней Нинон и двадцатилетней Софи, грозило в скором времени расплыться наподобие матери. Несмотря на юный возраст, обе девицы обладали чрезмерно пышными формами и безжалостно затягивались в корсеты, отчего их бюсты словно рвались на свободу из шелковых лифов, а при ходьбе трепетали, подобно застывшему желе. Обычно медлительные и апатичные, сестры заметно оживились от известия о новом владельце поместья. А вдруг он молод и хорош собой?
Девушки отчаянно мечтали о замужестве и любого мужчину рассматривали как потенциального жениха. Племянница маркизы, вдова шевалье Тибо, была юркой, сухощавой женщиной тридцати семи лет, с острым носом и проницательным взглядом заправской сплетницы. Слухи составляли основу ее существования, а страсть совать нос в чужие дела доставляла мадам Тибо истинное наслаждение. Она опустилась в кресло и, пригубив поданный слугой бокал вина, облизнула узкие губы. Итак, особняк приобрел некий видный господин. Рабочие уже прибыли и приступили к ремонту. Сам же новоиспеченный хозяин явится лишь по завершении отделочных работ.
