Дом на мысе Полумесяц. Книга 1. Братья и сестры

Альберт Каугилл торговал шерстью, и торговал весьма успешно. В возрасте двадцати трех лет он стал партнером одной из крупнейших торговых фирм Брэдфорда – основного поставщика шерсти и сукна во всем Западном райдинге [1]. В то время Британской империей правила королева Виктория, а промышленная революция была в самом разгаре. И одним из главных источников процветания экономики стала текстильная промышленность.

Альбертом руководило честолюбие, а основой честолюбия был страх. Страх нищеты, которую Альберт терпел все детство. Он родился в семье ткача, чья супруга за пятнадцать лет произвела на свет одиннадцать детей; пятеро из них не дожили до двух лет, а Альберт оказался одним из шести счастливчиков, кому удалось выжить.

Его ранние годы прошли в атмосфере убожества и нищеты, теснота семейного жилища не поддавалась описанию. Дом, где он родился, правильнее было бы назвать лачугой. Спальню от остальных помещений отделяла примитивная шторка, натянутая в тщетной попытке создать иллюзию уединения. В спальне детей зачинали, рожали и выхаживали от недугов, которые чаще всего заканчивалась смертью. А без должного лечения, полноценного питания, в антисанитарии и жутких бытовых условиях смертельной могла оказаться любая инфекция.

Комната на первом этаже многофункциональностью не уступала спальне, ибо помимо приготовления и принятия пищи, здесь собственно проходила жизнь семьи. Английская поговорка «так тесно, что и плеткой не замахнуться» в данном случае была бессмысленной, так как жалованья ткача едва хватало на жилье и пропитание семьи, а плетки и прочие излишества были Каугиллам не по карману.

Однако юному Альберту Каугиллу сопутствовала удача. Удача – если можно назвать ее так – заключалась в том, что он был старшим в семье. И в том, что Альберт повзрослел скорее своих сверстников. Когда характер его окреп, он решил во что бы то ни стало вырваться из среды, сгубившей его младших братьев и сестер, павших жертвами многочисленных болезней.

Альберт был умен и дальновиден, а также отличался завидной наблюдательностью. Уже в раннем детстве он стал замечать, что не все живут так, как его семья. Что есть другая жизнь, лучшая. Альберт поклялся никогда не переступать порог ткацкой мастерской, где отец его получал жалкие крохи за каторжный и монотонный труд. Эта решимость обернулась конфликтом с отцом. В четырнадцать лет за чаепитием Альберт спокойно объявил, что нашел место.

– И что за место? – спросил отец.

– Сортировщика на шерстяной фабрике, – тихо отвечал Альберт. Раздался возмущенный вопль. Выбор сына представлялся Солу Каугиллу ужасной судьбой. Ремесло ткача требовало мастерства, а сортировка шерсти была не только утомительной, трудоемкой и неквалифицированной работой, но и опасной. Сортировщики часто заражались сибирской язвой; при отсутствии должного лечения их ждала почти неизбежная мучительная смерть.

Мужчина и юноша сердито смотрели друг на друга, а мать Альберта, его братья и сестры в страхе наблюдали за этой сценой.

– Только через мой труп, – проревел Сол. – Будешь работать в моей мастерской! В Брэдфорде нет работы хуже, чем сортировка шерсти. Этим занимаются только отбросы.

Альберт спокойно выдержал ругань отца.