Девчонка, заспанная и нежная, ластилась к Гаранину и что-то
бормотала в полудреме.
– Там, кажется, твои уходить собираются, – предостерег он,
аккуратно высвободившись из сладостного плена, и, шагнув к окну в
чем мать родила, второпях принялся натягивать штаны. Во дворе, на
утоптанном снежке уже толпилось человек десять. Туристы-лыжники во
главе с Вадькой Пряшниковым.
– Погостили – и хватит, – себе под нос пробубнил Арсений Гаранин и
обернулся к девчонке, распластавшейся звездочкой по его постели.
Замечательный вид. Точеная фигура, округлая в нужных местах, грива
темно-русых волос, завивающихся мелкими кольцами. Девица
понравилась ему сразу, как только вчера ввалилась во двор. В
стареньком потертом комбинезоне, уставшая и сердитая. Единственная
из всего отряда Пряшникова, кто не бросился на шею хозяину и не
заголосил:
– Сенечка, слава богу, добрались!
Из всей команды лыжников, каждый год заходивших к Гаранину на
ночлег, эту красотку он видел впервые. Остальные, да и сам
Пряшников с женой Леной протоптали сюда в Приозерный край не
тропинку, а целый проспект. Новгородский тракт. Вадьку Гаранин знал
еще со времен университета. Не то чтобы дружили, но общались
частенько. А когда, четыре года назад Арсений из столицы перебрался
на Север, поселившись в обычной деревянной избе, построенной на
берегу Най-озера, то Пряшников смекнул, что у давнего приятеля
можно устроить ночевку во время походов. Аж загорелся этой идеей.
Да и Гаранин не возражал. Все среди людей. Переночевали и утром
дальше пошли. Постепенно и другие группы стали заходить на огонек.
То банку тушенки подкинут в благодарность, то бутылкой виски
одарят. А вот сегодня девчонку оставили.
Да и чего греха таить, он сам вчера глаз положил на новенькую.
Растрепанную и злую. Видать, не поделила что-то с товарками.
Арсений издали наблюдал, как она что-то резко ответила маленькой
визгливой Таньке и, презрительно глянув сквозь нее, вылетела на
мороз.
– Где ты ее только откопала? – не могла уняться Татьяна. – Лена, я
к тебе обращаюсь!
– Нашла по объявлению, – простодушно откликнулась Вадькина жена. –
Ольга заболела, и одно место оставалось. Вы же не пожелали
доплачивать за билет и гостиницу, вот и пришлось взять
человека.
Арсений наблюдал за Леной Пряшниковой и точно знал, что она врет.
Некрасиво и топорно. Но что поделать, у каждого свои тайны. И уж
точно сам Гаранин влезать в Ленкины не желал и никому не советовал.
Она обеспокоенно глянула в окно, где чернела фигура якобы случайной
знакомой, а потом быстро перевела взгляд на команду, общими
усилиями приготовлявшую ужин. Кто-то чистил картошку, кто-то
разжаривал лук. Слаженно и весело у них получалось. Лишь одна белая
ворона отбилась от стаи и даже не собиралась возвращаться обратно.
Он видел, как Ленка, разрываясь между своими девчонками и
новенькой, потянулась за курткой, собираясь выйти следом,
поговорить. Арсений помнил эти разговоры еще со студенческих лет. О
взаимовыручке и дружбе. И всю эту прочую лабуду, типа «плохо
человеку, когда он один».
«Ага, как же, – хмыкнул про себя Гаранин.– Одному в самый раз.
Никто мозги не парит, не предает и не сплетничает за спиной».
Он сделал знак Ленке Пряшниковой, мол, я сам, и, накинув на плечи
тулуп, поплелся за нелюдимой гостьей. А та, примостившись на
завалинке, горько плакала.
– Обижают? – ехидно поинтересовался он, с удивлением отмечая
большие, как у олененка, зеленые глаза, бархатную кожу, сжатые в
тонкую линию губы и каштановые завитушки волос, выбившиеся из-под
шапки.
– Нет, – поморщилась красотка, утирая ладонью слезы. – Пытаются
ужалить, но у них не получается.
– Только они в тепле, а ты тут мерзнешь, – миролюбиво заметил
Гаранин и неожиданно предложил: – Хочешь, погрею, кисонька?
