– Помоги, прошу тебя.
Мужчина глубоко затягивается, смотря мимо собеседницы, на красиво заходящее за небосклон солнце.
– Это ничего мне не даёт, – спокойно проговаривает, точно зная, как больно сейчас делает.
– Пожалуйста, – голос просящей, срывает на шепот.
– Лар, бизнес так не ведут, – жёстко чеканит и щелчком пальцев отправляет окурок в сторону.
– Олег, умоляю, всё что хочешь. Пожалуйста. Нет у меня такой власти, нет, понимаешь? Не отдадут мне девочку, старая слишком для этого, никакая опека не отдаст. Она же у меня одна осталась, нет больше никого. Ты же сам отец, прошу тебя.
Рыдает, цепляется за рукав дорого пиджака мужчины.
Стряхивает пальцы, окатываю женщину призрением. Когда-то очень давно он хотел услышать от неё мольбы и раскаяние, но сейчас, после стольких лет это уже не греет душу. Ничего не греет.
В молодости бурлила горячая кровь, не давала спокойно сидеть на месте хотелось рвать, метать и прыгать выше головы… ради неё прыгать, а она всё равно любовь выбрала. Дура.
Вышла замуж за хорошего мальчика, родила от него, а Олег как бы не бился, чёртовым эстетам рожей не подошёл. Не хотели они дочь отдавать за него, всё орали: «Плебей, уголовник, вор», а он и есть вор… всё что можно украл кроме неё… не захотела она. А сейчас стоит и молит, руки морщинистые, а слёзы как в девичестве по щекам и глаза цвет поменяли… тоже как тогда, когда просила не приходить, потому что отец запретил и нельзя больше видеться.
Олег хотел сжечь дом, спалить ко всем чертям. Бензин приволок, спичку зажёг, а потом про неё вспомнил и сплюнув на дорожку – ушёл. Всё думали, что он по наклонной пошёл, но на самом деле, он там свой, а она своей не стала нигде…
– Хорошо, тогда сделай то, в чём отказала пару лет назад.
Лариса сдавленно охает, назад подаётся, хватаясь за сердце.
– Ты с ума сошёл! Я давно не у дел. У меня даже доступа нет, как я это сделаю? Это незаконно Олег. Олег… пожалуйста…
– То, что ты просишь сделать, тоже незаконно, – припечатывает, – Думай, Лар, у тебя несколько суток. Ты мне, я тебе. Сделаешь, получишь девчонку. Я всегда с тобой честен.
– Оставь хотя бы ренту с пролонгацией.
Улыбнулся. Уступает. Всегда уступала ему, во всё в чём могла Лариса уступала. Однажды только выбор не в его сторону сделала, а он не простил. От того и ненавидит до сих пор. Волосы уже седые, внуки есть, а всё ещё ненавидит.
– Если только ты потом их «случайно» потеряешь.
– Как скажешь, – голову опустила, губы сжала.
Уходя, не обернулся. Не привык назад смотреть. Да и не хочет уже… Насмотрелся когда-то очень давно… и до сих пор помнит.
Хлопок двери и спустя минуту автомобиль отъехал от дома. Она ещё какое-то время постояла в тишине сумерек, безотрывно смотря на удаляющийся автомобиль, а потом побрела в дом, чтобы из-под полы достать бланки с печатями. Десять лет их хранила, как знала, что в какой-то момент понадобятся… думала для себя. Оказалось – нет.
Было сожаление, было даже больно, но она всё равно заполняла документы, всё равно вносила изменения в домовую книгу и подделывала подписи. Скоро шестьдесят, а память всё ещё как у девчонки. И слава Богу, что так. Слава Богу! Иначе как бы она заполнила все и указала, что все жильцы, их маленького кусочка частных домов, так и не оформили землю во времена приватизаций в частную собственность. Никак…
Спустя сутки, лакомый кусочек, полностью принадлежал Голину Олегу Константиновичу, предпринимателю и меценату города. Который с широкого плеча выделил свои земли под аренду для построек малосемеек и частных домиков для больше трёх десятков семей… сроком на восемнадцать лет.
А ещё через сутки она получила документ, в котором Тамара Андреевна Короткова теперь останется с ней, потому что отныне она её опекун. Опекун маленькой розовощекой девочки, родившейся всего пару недель назад.
