Ночью я просыпался от шума и грохота на улице. Там, после двухнедельного изнурительного зноя, не на шутку бушевал жуткий ливень. Порывистый ветер под ослепительный блеск молний, треск и разрывы грома безжалостно хлестал по стеклам ветвями вишен, разросшихся в нашем палисаднике.
– Нам бы тихий дождичек, – вздыхала мама. – Спи, сынок, – она подходила ко мне и поправляла одеяло, не считаясь с тем, что я уже давно не маленький – одиннадцать лет отметили.
Под утро я крепко уснул. Не слышал, как унялась непогода, как ушел на работу отец. Поднявшись с постели, потянулся к стулу за рубашкой и брюками.
– Проветри комнату, – послышался мамин голос из кухни. – Там, на улице, такая благодать!
Я оделся и распахнул окно. Ласково пригревало солнышко, щебетали воробьи, игриво порхали над штакетником бабочки. После дождя улица буквально преобразилось – словно облачилась в свои самые яркие праздничные наряды.
– И тебе надо устроить банный день, – подошла ко мне мама. – Речка для вас – баловство, в ней как следует не отмоешься…
– Только не сегодня?.. Хорошо?..
Я высунулся в окно, услышав музыку.
– Кто это, мама? – спросил, увидев посреди дороги, чуть наискосок от нашего дома, незнакомую девочку. – Ты посмотри, как она здорово танцует…
Я отодвинулся, давая возможность маме полюбоваться на чудную артистку.
– Где? Кто? – мама с любопытством оглядела улицу. – Никого не вижу, – она улыбнулась. – Вот шутник, – взъерошила мне волосы, отстраняясь от окна. – Иди, умойся, да за стол садись…
Я удивился, протер глаза, даже ущипнул себя. Да как же мама не заметила? Вон она, в пестром платьице и розовой косынке, продолжает вальсировать…
– Мама! Мама! – закричал я. – Иди скорее!
Девочка остановилась и, глянув в мою сторону, застеснялась и спряталась за дерево. Стихла и музыка. Я вздохнул и поплелся в ванную комнату.
– Наверное, в гости к кому-то приехала, – произнес, усаживаясь за стол на кухне.
– Кто? – спросила мама.
– Девочка, которая танцевала.
– Выдумщик, – мама поставила передо мной тарелку с картошкой и котлетой. – Ешь…
Я рассмеялся.
– Ты, мама, сама меня разыгрываешь, – сказал. – Ты не могла ее не заметить… Она же не призрак…
Мама налила в чашку молока, положила на блюдечко сдобную ватрушку.
– Боюсь, Костя, – сказала, – погубят тебя компьютерные игры. Настоящей войны не видел, а во сне в атаку бежишь, криком исходишь. Был бы жив твой дед, хлебнувший горя и бед в Великую Отечественную, дал бы он тебе чесу! Вот расскажу отцу, что ты уже и днем начал грезить…
– Не надо, мам, – я отложил ложку, расправившись с содержимым тарелки. – К Борьке не только я хожу… И другие ребята… Мы по очереди играем… Не волнуйся…
– Раньше я думала, что компьютер – это хорошо. – мама вытерла руки о фартук, присела на табурет. – Мол, вы дома, нигде больше не болтаетесь, ничего худого с вами не случится. А оказывается, – с компьютером не меньше тревог и переживаний за вас…
Я допил молоко.
– Скоро Борькин брат вернется из армии, продолжит учебу в институте, и не видать нам больше его компьютера, – подошел к маме и обнял ее. – Так что не переживай особо…
Мама покачала головой.
– Не у Борьки, так у кого-то другого найдете пристанище… Мы б тоже давно купили себе компьютер, да боюсь, что ты прилипнешь к нему, не до школьных уроков будет…
Я вышел на улицу, постоял возле палисадника, осмотрелся… Улица из конца в конец была пустынной, но я заметил, как мелькнул и опять исчез за стволом тополя краешек пестрого платьица.
– Знала, что ты захочешь со мной встретиться, – девочка вышла из укрытия. Худенькая, стройная, темноволосая, глаза – голубые.
