Дорогой читатель, драгоценный мой читатель.
Скажу вам все сразу и честно, чтобы не интриговать и не запутывать… Эта книга – не детектив и не фантастика. Тем более – не фэнтези и не мистический триллер… Это, видите ли, правда. Все здесь написанное, дорогой мой читатель, абсолютная правда. Да, да. Горы – правда. Дракон – правда. Мольфары – правда. Владка и ее короткая, стремительная жизнь – чистая правда. Мое личное прямое участие почти во всем нижеописанном – тоже правда. А вымысел в том, что волей своего воображения я все это решила сплести в пеструю веретку. Знаете ли, что такое веретка? Красивое звучное слово, да. Это домотканая дорожка. Рачительные гуцульские хозяйки стелили ее на пол, на лавки, сейчас уже и диваны накрывают, и кресла. Да куда угодно сейчас ее стелят. Она никогда не выходила из моды, потому что всегда была вне моды. И вот сплела я такую длинную плотную дорожку из разноцветной яркой пряжи – одна полоска радужная и веселая, вторая – густо-черная, печальная, следом – полоски другие, постепенно переходящие от одного цвета к другому, дальше опять резкие цвета – красный бешеный, белый нежный, опасливый и опять мрачный черный… Словом, все как в жизни, как дни и годы нашего пребывания в этом мире.
Когда-то из упрямого любопытства и стремления уметь все я стала учиться ткать на кустарном ткацком станочке. Трудней всего получались всякие узоры, надо было кропотливо вплетать одну нитку за другой, строго придерживаясь рисунка. И вот сидишь, ковыряешь пальцами полотно. Усаживаешь нитку. Протискиваешь ее равномерно между сильно натянутыми на станок крепкими шелковыми нитями основы. А потом прижимаешь специальным гребешком эту новую яркую ниточку, маленькую часть будущего узора, плотно придавливаешь к уже вплетенным раньше. Плетешь медленно, старательно, терпеливо, иначе нитка не ляжет в общее полотно, вылезет или, наоборот, затеряется, плетешь и думаешь про все и про всех вокруг. И потом эта вот веретка прямо становится горячей от моих рук и этих мыслей. И снимаешь готовую со станка, обработаешь края и с ходу даришь ее маленькому человеку – мальчику или девочке, это не важно. Даришь для того, чтобы ребенок, просыпаясь утром, ставил на эту веретку свои крепкие теплые босые ножки и чтобы не замерз.
* * *
Так. Теперь о языке. Проще было написать эту книгу на украинском языке. Хотя кто знает. Гуцульские наречия и для украинцев не очень понятны. Что уж говорить о русскоязычных читателях. Давайте так, чтобы вы не бегали глазами по ссылкам, чтобы не отвлекались, перебирая страницы, для удобства чтения и понимания я буду давать объяснения для вас сразу, рядом с непонятным для русскоязычного читателя словом.
И вот еще что. Есть здесь имена и географические названия, которые я умышленно изменила. Так что, если вы хорошо знаете меня, если вы хорошо знали мою подругу, о которой пойдет речь, если вы хорошо знаете места, где мы живем, а также географию Карпат и Прикарпатья – не ищите, пожалуйста, совпадений. Они – случайны.
Ну, – спросите вы и будете правы, – если все это правда, если нет в ней, в этой книжке, никакого вымысла, если описываешь ты обычную жизнь, которая – вот же она, открывай окно и смотри, не утомляя себя чтением, – зачем же ты вообще ее написала, эту книжку? Для чего? Что ты хотела сказать?
* * *
Ну вот. Для чего? Что? Почему?
Кого ни спросишь, на кого ни глянешь, на челе каждого нормального взрослого, а иногда и не очень человека есть печать невосполнимых потерь. Не о деньгах я сейчас, не об имуществе.
Я о людях. Об ушедших людях. Нет, не от вас ушедших, не из вашего дома в другой, а вообще – из мира. Из дней и ночей. Из осени и весны. Из времени вашего общего ушедших. Навсегда.
