(За месяц до этого)
"И что мне теперь дальше делать?".
Я стояла перед подъездом девятиэтажки, адрес которой был записан
в папином блокноте. Здесь должен был жить его хороший друг. Мой
телефон выключился и не подавал никаких признаков жизни, а на улице
было раннее утро. Солнечные лучи заливали многоэтажку так ярко, что
стёкла окон и балконов горели золотым огнём. Я никогда не была в
Москве. Этот огромный город поражал своими размерами, постоянным
движением и современностью. Я словно попала в другой мир, ведь всю
свою жизнь прожила в провинциальном сибирском городке, который
скорее напоминал большую деревню, чем город.
Из подъезда вышла пожилая женщина и присела на лавочку.
“Может спросить у неё, возможно, она знает дядю Руслана и сможет
подсказать, куда он переехал”. Набрав в лёгкие побольше воздуха,
решилась.
– Извините, а можно у вас спросить? – в тишине утра мой голосок
прозвучал тонко и еле слышно.
– Что такое? – приветливо отозвалась она.
– А вы, случайно, не знаете Ермакова Руслана Викторовича? Он
когда-то здесь жил.
– Как же не знаю. Знаю. Давно уже переехали они.
– Переехали,– разочарованно пробормотала я.
Вот и приехала, называется в гости. Как его теперь найти? Что
теперь делать?
– А ты что родственница что ль? Ищешь его зачем?
– В гости приехала, а вот… съехали, значит…
Я закусила губу, чтобы не расплакаться от обиды. Он был моей
последней надеждой.
– Ну не реви. Сейчас узнаю, куда съехал.
Бабушка достала кнопочный древний телефон, долго прицеливалась в
кнопки, но всё-таки минуты через две смогла набрать номер и кому-то
позвонила.
А через полчаса я уже ехала в такси, отдав последние деньги
водителю, до указанного адреса. Машина пролетала улицу за улицей,
оставляя позади районы многоэтажек и бурную кипучую жизнь. Мы
выехали за город, а я смотрела в окно вспоминая, как ещё два дня
назад жила в нашей малюсенькой старой квартирке с мамой и двумя
младшими сёстрами, но после очередного скандала, я плюнула на всё,
собрала вещи и, потратив последние сбережения на билет до Москвы,
приехала сюда. Давно надо было уже так поступить, но я жалела
сестрёнок, что с ними стало, если бы я уехала сразу после школы. Но
Каме уже шестнадцать, Рите – тринадцать, думаю, как-нибудь
проживут. А мне наконец пора устраивать свою жизнь. Мои сверстники
в свои двадцать лет уже кто-то детей успел родить, кто-то в универе
учился, а я который год была нянькой для сестрёнок и помогала маме
в библиотеке.
Пустынные пейзажи за окном сменились видами загородных домов. У
нас в городке тоже был такой район, район богачей, каждый дом –
картинка из моих самых смелых фантазий.
Теперь завалиться на порог к папиному другу было ещё совестливее
и страшнее, но не отступать же теперь. Да и некуда. Обратной дороги
нет. Ведь напоследок я так и прокричала маме, что никогда не
вернусь в этот дом. Мне стало стыдно. Чего только порой не слетает
с языка в порыве злости. А сейчас я чувствовала тоску по дому,
сестрёнкам, и даже маме. А решение уехать в Москву уже не казалось
сейчас таким правильным. Я всегда хорошо училась, учителя пророчили
мне поступление в престижные вузы, а я вместо этого пошла работать
в местный магазин, чтобы помочь маме рассчитаться с долгами и
кредитами. На отца надежды не было, он совсем спился и ни о чём,
кроме бутылки уже не мог думать.
И я продолжала читать и готовиться, хотя может я уже и не смогу
никуда поступить, но мне надо было попробовать, чтобы всю жизнь не
жалеть. Я часто слышала от мамы, её сожаления о возможностях,
которые она упустила в молодости, о том, что могла выйти замуж за
другого, ведь к ней сватались несколько парней, а она выбрала
папу.
Такси остановилось перед белым двухэтажным домом, окружённым
кованым изящным забором. Коттедж был если и не самый большой, то уж
точно самый красивый на улице. Всегда мечтала в таком жить.
