– Я тебя ненавижу! Ненавижу! Не хочу
больше никогда тебя видеть!
Выкрикивала оскорбления отцу, не
замечая, как хмурятся его брови. А сам он словно делается старше от
моих жестоких слов.
Накинула шубку, сунула ноги в
сапожки, платок схватила в руки и выбежала из дома. Хлопнула дверью
посильнее. Так, чтобы весь дом сотряхнулся. Он хоть и кирпичный,
пусть и в два этажа, но удар вышел славный. Все, кому надо,
услышали. Вот только вряд ли устыдились.
Я не просто злилась. Меня
переполняло отчаяние. За что отец так обошёлся со мной? С нами.
Ведь он знает, что на самом деле
Костя – хороший парень. Что он никогда так не поступил бы. Из-за
любви ко мне. Потому что Костас Егоров любит меня по-настоящему. Мы
поженимся, как только окончим учёбу.
Или уже не поженимся?..
Я бежала по тропинке, вычищенной в
сугробах. Снега за последние два дня нападало так много, что мне
доставало почти до колена. Занесло всю станицу. Да ещё и
приморозило. Уже выйдя за калитку, я завязала пуховый платок и
застегнула пуговки на шубе. Порадовалась, что на автомате схватила
тёплую одежду и теперь не замёрзну в сугробе. Дойду.
Мне нужно было срочно увидеть Костю.
Предупредить о том, что задумал отец. Может, ещё не поздно всё
исправить. Хотя, зная моего отца, на попятный он не пойдёт…
Улица была расчищена. За поворотом
гудела присланная из района снегоуборочная машина. Я устремилась в
другую сторону, к реке Прохладной. На противоположном берегу
находился небольшой хутор с тем же названием. И там, в маленьком
домике, жил человек, который стал для меня дороже всех на
свете.
Я должна была предупредить его о
том, что задумал отец.
У реки оказалась в считанные минуты.
Платок сбился, от горячего дыхания края покрыло тонкой ледяной
каймой, как и торчавшие из-под него пряди. После оттепели и
обильных снегопадов наконец подморозило.
На несколько мгновений я застыла на
берегу. Тропинки через реку больше не было. Её замело снегом. А
сегодня ещё никто из рыбаков не спешил проверять лунки. Придётся
идти до моста, но это потерять полчаса времени. А пробираясь по
таким сугробам, и того дольше.
Мне же нужно спешить. Я должна
предупредить Костю как можно скорее.
Чуть подумав, двинулась вниз. Я
ходила здесь столько раз, что, и не видя тропинку, прекрасно помню,
где она находится. Нужно ориентироваться вон на ту берёзу на
противоположном берегу. На этом был куст крушины, но сейчас под
шапками снега его не отличить от других. В любом случае, лунки
останутся где-то справа. Здесь их не должно быть.
Десяток шагов до реки дался мне с
трудом. Ноги проваливались выше колена, снег набился в сапожки и
начал там таять, неприятно холодя пальцы. То, что наконец оказалась
на льду, поняла только по отсутствию травы, цеплявшейся и
затруднявшей движение. А тут ноги начали немного скользить, пусть и
приходилось пробиваться сквозь пушистый снежный ворс.
Я шла медленно, прощупывая лёд перед
собой. Всё же лунки были где-то неподалёку. А под такой толщей
снега их не разглядеть.
– Наташа! – окрик с другого берега
застал меня уже на середине.
От неожиданности я покачнулась,
нелепо взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие, и села в снег.
Тут же провалилась по самые уши.
– Наташа, стой! Не двигайся! Я
спускаюсь к тебе!
Как глупо получилось. Я следила, как
Костя, оскальзываясь, спускается ко мне и бежит сквозь сугробы
обледеневшей реки.
– Осторожнее! – теперь уже я
разволновалась. – Здесь где-то лунки под снегом!
Но он не слушал. Спешил ко мне.
Добежав, помог подняться и крепко обнял. Так крепко, что снег на
моей одежде немедленно начал таять.
Я тоже обхватила его руками, ухом
прижалась к груди и слушала, как мощно бухает его сердце. Костя
испугался за меня.
