– Всё хорошо, дорогая, мы почти
приехали, – муж обернулся ко мне с ласковой улыбкой.
Но испугаться я не успела.
В этот момент истошно заржали
лошади. Коляска дёрнулась, закрутилась, переворачиваясь с громким
треском. Меня со всей силы приложило спиной о дверцу, выбивая из
лёгких воздух. Швырнуло вверх и вбок, а затем выбросило наружу.
Протащило по обледеневшей дороге и наконец оставило на обочине,
лицом в грязи.
Лишь спустя долгие мгновения я вновь
начала дышать. Воздух отдавал мокрой землёй, но мне он казался
неимоверно сладким.
Надышавшись, я приподнялась на
локтях, кряхтя от боли, которая выстреливала в каждом движении.
Только бы не была сломана спина. Только бы не была сломана спина,
как молитву повторяла я мысленно. Находиться во власти Гилберта, не
имея даже возможности увернуться от удара… Вряд ли что-то может
оказаться страшнее.
Слева шумела горная река. Я помнила,
что там сильное течение и обрывистый берег. Поэтому благодарила
богов, что задержали меня на обочине.
Впрочем, если бы я свалилась в воду
и утонула – это тоже был бы не самый плохой исход. Смерть – своего
рода освобождение. В свои двадцать два года я знала это точно. Вот
только у меня не было возможности уйти таким способом. Гилберт
почти всегда оставался рядом и цепко следил, чтобы я от него не
ускользнула. Или оставлял со мной доверенного человека.
С трудом перевернулась на спину,
выбираясь из подмёрзшей лужи. Это было лишним, ведь лёгкий плащ всё
равно промок, распространяя холод по телу. Но ледяная корка,
пробитая моим лицом, неприятно царапала щёку, и кровь затекала в
рот. К тому же так я могла дышать более-менее свободно. Пусть
каждый вдох и отдавался болью в грудной клетке.
Возможно, рёбра тоже сломаны.
Эта мысль была спокойной и
отстранённой. Будто совсем меня не касалась. Я смотрела на далёкие
и удивительно яркие звёзды. Их было так много. Мелкие сияющие
жемчужинки на чёрном бархате неба.
Не самый плохой вид перед
смертью.
И эта мысль далась мне спокойно.
Наверное, пробирающий насквозь холод усыплял боль. Главное, чтобы
Гилберт не успел меня найти. Тогда я смогу уйти спокойно. В тишине.
Наедине со звёздами.
Даже не знаю, сколько я так
пролежала, то проваливаясь в зыбкое забытьё, то выплывая из него.
Человеческие голоса казались частью сна. Они раздавались из тумана,
порождённого, скорее, моим угасающим сознанием, чем морозным
вечером. Сначала они сливались в единый раздражающий гул, а потом
вдруг раздробились на отдельные выкрики. Я даже начала различать
слова.
Звали Гилберта.
Не меня…
Это не удивляло. В Дайн-холле ко мне
относились, мягко говоря, неприязненно. Я бы рассмеялась, если б
могла. Да меня здесь ненавидели лютой ненавистью. И при жизни
старой графини, и после её смерти. Особенно после – ведь её титул
отошёл мне, как жене наследника.
Если бы я свалилась с обрыва, юных
леди Дайн это более чем устроило. Но судьба мне благоволила.
Наверное.
– Госпожа графиня! – сквозь пелену я
узнала голос Томаса, старого дворецкого. Единственного в имении
человека, который относился ко мне с толикой симпатии. Разумеется,
если рядом никого не было.
Я открыла глаза. Надо мной, заслоняя
звёзды, склонилось морщинистое лицо, освещаемое желтым неровным
светом фонаря.
– Госпожа графиня, слава богам, вы
живы! – выдохнул дворецкий, всматриваясь в меня слишком
пристально.
По отражающимся на лице старика
эмоциям можно было догадаться, что выгляжу я так же, как себя
чувствую. Очень плохо.
Если Томас и хотел сказать что-то
ещё, ему не позволили. Почти сразу же оттолкнули в сторону. Мне
снова заслонили звёзды. Правда, теперь надо мной склонилось другое
лицо, которое сейчас я бы предпочла не видеть.
– Где Гилберт? Куда ты его дела,
тварь? – зашипела золовка, почище какой-нибудь змеи. Ухватив меня
за плащ, каждое слово она сопровождала встряской.
