Бал был в самом разгаре. Подаваемые
на террасе напитки лились рекой. Танцы следовали один за другим, и
разгоряченные гости с удовольствием рисовали на паркете
замысловатые па.
Менуэт я танцевала с графом
Брентоном — светловолосым красавцем, который весь вечер не сводил с
меня глаз.
— Вы так красивы, Аннабел! — шептал
он мне на ухо, когда мы сближались под музыку. — Вы сводите меня с
ума! Как никогда не сводили прежде!
Наверно, прежняя Аннабел — та, в чье
тело я попала, — была бы счастлива услышать эти слова. Кажется, в
этого Брентона она была без памяти влюблена. А вот он до недавнего
времени был к ней совершенно равнодушен. И только тот факт, что они
были помолвлены с самого детства, заставлял его время от времени
наносить ей визиты.
А когда на месте Аннабел оказалась
я, ситуация развернулась на сто восемьдесят градусов. Я не
испытывала к его сиятельству решительно никаких чувств. Да, он был
красив, имел титул и хорошее состояние. Но вокруг него всегда было
слишком много женщин, и вряд ли кто-то, будучи в здравом уме,
поверил бы, что он сможет быть верным и преданным мужем.
Сначала моя холодность удивила его,
потом раззадорила и, наконец, разозлила. Теперь он увивался только
вокруг меня, разом позабыв про своих прежних подружек. Вспомнил
вдруг, что у него, оказывается, есть невеста.
А вот я еще не решила, что с ним
делать. Старый граф Арлингтон, которого я теперь называла своим
отцом, настаивал на скорейшей свадьбе, но мне пока удавалось
находить предлоги, чтобы ее отложить.
Впрочем, изначально она была
перенесена не по моей прихоти, а потому, что настоящая Аннабел
тяжело заболела тифом. Тогда-то на ее месте и оказалась я — бывшая
студентка МГУ Анна Свиридова. В крутейший вуз страны я поступила
безо всякого блата, пользуясь только своими мозгами. Я родилась и
выросла в глухой деревне, откуда был родом самЛомоносов, и всегда
мечтала учиться именно в этом университете. И вот на тебе — вместо
Москвы оказаться в какой-то Эртландии, где не то, что мобильных
телефонов, а еще даже автомобилей не изобрели!
Ездить в скрипучем экипаже, носить
тяжеленные платья с кринолинами и мыться в деревянном корыте— то-то
радость! Всю первую неделю здесь я с трудом приходила в себя, благо
мои отчаяние и беспамятство приписывали последствиям тифа. Еще пару
недель я пыталась найти возможность вернуться обратно. И наконец,
смирилась и постаралась стать достойной дочерью графа
Арлингтона.
На то, чтобы научиться танцевать,
мне потребовались пара месяцев. Невелика наука! А вот здешний
этикет давался куда сложней, и часто мне приходилось одергивать
себя, когда с языка рвалась какая-нибудь язвительная шутка. Правила
хорошего тона предписывали местным барышням поменьше говорить,
поменьше есть и не забывать о том, что курица — не птица, а женщина
— не совсем человек.
Вот и сейчас граф Брентон смотрел на
меня так, словно я уже была всего лишь приложением к его фамилии и
титулу. Впрочем, вскоре так оно и случится, если я не найду способ
отсрочить брачную церемонию еще на некоторый срок.
Мы с его сиятельством, как и другие
пары, как раз собирались перейти к следующей фигуре танца, когда
музыка вдруг смолкла. Я с удивлением посмотрела на сидевших на
большом балконе музыкантов. Неужели папенька собирался сделать
какое-то объявление? Я похолодела от мысли, что это может быть
объявление о нашей с графом свадьбе. Но нет, кажется, отец был
растерян не меньше, чем я.
Причина остановки обнаружилась
довольно скоро — когда распорядитель бала громким, срывавшимся от
волнения голосом, возвестил:
— Его величество король Эртландии и
сопряженных земель Дариан Семнадцатый!
По залу пронесся
восторженно-изумленный вздох, а когда его величество вошел в
распахнутые двери, мгновенно установилась тишина.
