– Вы предлагаете мне свою дочь,
господин барон? – граф де Валенсо рассмеялся.
Он смеялся надо мной. Над нами с
отцом. И от этого хрипловатого смеха мне стало не по себе. Зачем мы
вообще приехали сюда? Зачем папенька пошел на такое унижение?
Мои щеки запылали от стыда. Но я
хотя бы сидела в карете, и граф не мог видеть моего покрасневшего
лица. А отец стоял там, перед ним!
Они разговаривали в нескольких шагах
от нашего старенького экипажа, и мне было слышно каждое слово. А в
щель меж оконными занавесками было видно лицо его сиятельства –
холодное, мрачное – его выражение не менялось, даже когда граф
смеялся. И этому человеку отец хотел отдать меня в жены? При одной
только этой мысли я почувствовала себя нехорошо.
– Именно так, ваше сиятельство, –
подтвердил отец.
– Правильно ли я понял, – решил
уточнить де Валенсо, – что речь идет о вашей старшей дочери
Альмире?
– Да, – снова кивнул отец. – Моя
младшая дочь еще слишком юна, чтобы выходить замуж.
– О той самой мадемуазель Альмире,
имя которой сейчас на устах у всех сплетников нашего графства? –
продолжил свой допрос хозяин, не обратив никакого внимания на слова
о моей сестре. – Простите, ваша милость, но мне кажется, что вы
пытаетесь подсунуть мне порченый товар.
Мне захотелось подбежать к ним,
схватить отца за руку, усадить его в карету и уехать прочь, чтобы
не слышать более оскорблений этого человека. Как он смел говорить
обо мне подобным образом? И даже если от моей репутации за этот
месяц не осталось почти ничего, разве мог настоящий дворянин
отзываться столь пренебрежительно о девушке, с которой он даже не
был знаком.
– Это не так, ваше сиятельство, –
возразил отец. – Альмира – хорошая девушка, а всё, что говорят о
ней, неправда.
Отец был уже немолод, и мне даже
представить было трудно, каково ему было выслушивать всё это в
столь почтенном возрасте?
– Вот как? – граф хмыкнул. – И
почему я должен вам верить? И даже если я на мгновение допущу, что
злые языки лгут, с какой стати среди всех девиц нашей провинции я
должен выбрать на роль своей жены именно вашу дочь?
– Я дам за ней хорошее приданое,
ваше сиятельство. Вам хватит его, чтобы восстановить вашу усадьбу,
дабы славное имя де Валенсо обрело прежний блеск.
Я сжала кулаки так, что у меня
побелели костяшки пальцев. Слышать это было ужасно. Я чувствовала
себя лошадью или охотничьей собакой, которую пытались продать на
любых условиях – потому что ярмарка закончилась, а покупателей на
нее не нашлось.
– К тому же, – добавил отец, – моя
дочь красива и добра, и вы никогда не пожалеете, что взяли ее себе
в жены.
– Красива? – снова не поверил граф.
– Так что же вы держите ее внутри экипажа? Пусть она выйдет, дабы я
сам мог оценить товар.
Он уже второй раз назвал меня
товаром! Неужели отец стерпит и это?
– Альмира, доченька, подойди к
нам!
Значит, стерпел, не возмутился. А
теперь и меня призывает сделать то же самое. Но я не собираюсь
молчать!
Я выскочила из кареты, намереваясь
сказать его сиятельству всё, что думаю о его благородстве! Но
стоило мне увидеть взгляд отца, и его трясущиеся руки, который он
прятал от собеседника за спиной, чтобы не показать свою немощь, как
мой воинственный настрой пропал без следа.
Что меня ждет, если я не стану
графиней де Валенсо? Позорное одиночество и осуждение общества? А
если я попытаюсь ответить на клевету и скажу правду – то и
обвинение в колдовстве! Этого отец не переживет! Он потому и
поступился своей гордостью – чтобы меня защитить, пусть даже и
такой ценой.
И потому, когда я встала рядом с
отцом, то не произнесла ни слова, малодушно позволяя графу
разглядывать меня.
– Она и в самом деле недурна, –
наконец, признал он. – Вот только всё портит рыжий цвет волос. Быть
может, она у вас еще и ведьма?
