Папы не было уже два года, а я до
сих пор так и не смогла до конца это осознать. Каждый раз, когда у
меня что-то случалось — плохое или хорошее — рука так и тянулась к
телефону, чтобы ему позвонить. Именно с ним я привыкла делиться и
горем, и радостью, именно у него искала поддержки или совета.
Мама бросила меня, когда мне было
пять лет, и за прошедшие годы она ни разу не дала о себе знать и
даже не поинтересовалась, как у меня дела. Так что у нас с папой
были только мы.
И сейчас, в очередную годовщину его
смерти, я, придя на его могилу, принялась рассказывать ему о том,
что случилось за те пару месяцев, что я у него не была.
— Свадьба уже через три недели,
папочка! Мне уже сшили белое платье — пышное, с кружевами. Тебе бы
оно понравилось. Вадим тоже сегодня хотел прийти сюда со мной, но
его деловые партнеры из Китая неожиданно назначили
онлайн-переговоры именно на этот день. А ты же сам был директором,
ты знаешь, как это важно.
Отец возглавлял сельскохозяйственное
предприятие полтора десятка лет и из убыточного бизнеса сделал
прибыльный. Его картофелем обеспечивалась не только наша область,
но и соседние регионы.
Я смахнула слезинку со щеки и
попыталась улыбнуться.
— Уверена, папочка, что Вадим
сделает меня счастливой. Он тоже занимается бизнесом, и сейчас
именно он управляет теми акциями, которые я получила от тебя.
Вадим Темрюков появился в моей жизни
именно тогда, когда мне было тяжелее всего — я еще не оправилась от
смерти отца и плохо понимала, что должна была делать. А он
подставил мне свое плечо и взвалил на себя все те дела, которые я
основательно запустила. Он помог мне вступить в наследство, а
потом, когда наше сельхозпредприятие пытались захватить рейдеры,
подсказал, как можно им противостоять.
С неба упала первая дождевая капля,
и я, спохватившись, что не взяла зонт, поднялась со скамьи.
— Мы непременно придем сюда с
Вадимом после медового месяца, папа!
Начался ливень, и я метнулась к
машине, за несколько минут промокнув до нитки. Ничего, через
четверть часа я буду уже дома у жениха пить горячий чай у камина. А
если его общение с китайскими партнерами уже завершилось, то мы
будем пить чай вместе.
Когда я подъехала к загородному дому
Вадима, дождь уже почти закончился. У крыльца стояла красная машина
Дарины Степанцовой — его секретарши. Ну, надо же, из-за этих
переговоров и она вынуждена была работать в выходной день.
Дверь я открыла своим ключом. Первым
делом бросилась на кухню, поставила чайник на плиту. Потом прошла в
гостиную. Кабинет Вадима находился на втором этаже, и туда я
подниматься не собиралась, чтобы не отвлекать жениха. Этого
контракта с китайцами он добивался несколько месяцев.
В гостиной на столе стояла дорогая
брендовая сумка Дарины, а на подлокотнике кресла лежал ее небрежно
брошенный пиджак. А вот это уже было странным. Несмотря на то, что
стояло лето, день выдался холодным, и в доме тоже было ощутимо
прохладно. С чего бы ей раздеваться до блузки или футболки?
Шевельнулась нехорошая мысль, и я
отругала себя за это. Как я могла такое подумать? Вадим любит меня,
и у нас скоро свадьба.
И всё-таки я поднялась на один
пролет лестницы, надеясь услышать доносящийся из кабинета разговор.
Но нет, до меня не донеслось ни слова. Более того, дверь в кабинет
была открыта. И там никого не было! А помимо кабинета на втором
этаже были только две спальные комнаты и ванная.
Теперь я уже не могла остановиться.
Дверь в спальню Вадима тоже была не закрыта. И вот оттуда-то вполне
явственно доносились женские стоны.
Я так и стояла у лестницы, замерев,
словно статуя, когда из комнаты выскочила завернутая в полотенце
Дарина.
— Эля? — охнула она.
Лицо ее стало белым, а в глазах
застыл ужас. А через мгновение за ее спиной возник уже успевший
набросить на себя халат Вадим.
