Фабрикант Моргулис, чей телефонный звонок всполошил всю рязанскую милицию, в своем известии был не совсем точен. От волнения, видимо, ведь о захвате заложников в Клепиковском районе он узнал от внучки, находившейся в те злополучные дни на месте трагедии. И вздумалось же девочке поехать в эту глухомань именно в эти самые дни, чтобы оказаться теперь в эпицентре события. Прямо наваждение какое-то, прямо кто-то нарочно потянул Яночку на дедушкину двухэтажную дачу, возведенную им в тихой деревушке под названием Раздельная. Прекрасная дача, и место райское – до леса полкилометра, до речки и того меньше. Ни машин, ни поездов, ни самолетов. Грибы, ягоды, воздух… Тишь и гладь, да божья благодать. С городской квартирой, знамо дело, не сравнишь, вот девочка и решила подышать свежим воздухом. Яночка вообще любила бывать на природе, чему ни родители, ни дедушка никогда не препятствовали. И в этот раз тоже.
И вот этот ее звонок по мобильному телефону, ее сбивчивый испуганный рассказ. Бандиты, стрельба, заложники… После такого известия немудрено что-то и напутать.
А через пару минут после звонка Моргулиса на связь вышел и. о. начальника Клепиковского райотдела милиции майор Глебов и сообщил, что три или четыре бандита захватили в заложники около десяти человек. Вооружены автоматами. Вся клепиковская милиция, за исключением дежурных, уже в Раздельной. Вернее, на подступах к ней, насколько позволяли автоматные очереди, периодически звучавшие из осажденного дома.
– Требуют деньги, товарищ генерал, – добавил Глебов, – сто тысяч долларов. Деньги должны быть завтра после обеда.
Федоров глянул на помощника:
– Не слабо. Как думаешь?
Подполковник лишь пожал плечами:
– За деньгами дело не станет, Иван Петрович. Главное, с бандитами договориться, а деньги найдем. Да и не в них дело.
Молчанов прекрасно понимал, что операция по освобождению заложников не станет любезным обменом «из рук в руки», мы вам – деньги, вы нам – заложников. Слишком просто. Так не бывает. Бандитам нельзя потворствовать, от этого они становятся еще более жестокими и циничными, так что о «полюбовном» разговоре с ними после такого дерзкого преступления не может быть и речи. Главное, чтоб не пострадали заложники.
Федоров усмехнулся, пошутил невесело:
– На прошлой неделе приглашал меня один банкир на презентацию, а я отказался. Зря. Были бы у нас сейчас деньги. Что ж, Валерий Иваныч, собирайся, поехали на аэродром, пока десантники насчет обещанного вертолета не передумали.
* * *
Десантники не передумали и не раздумали, у десантников словом дорожат и цену обещанию знают. К моменту приезда милицейских машин на аэродром вертолет уже крутил винтами, готовый к взлету, а неподалеку курили несколько десантников. При всей амуниции и в полном вооружении.
– Направлены в ваше распоряжение, товарищ генерал, – доложил старший группы в звании капитана и снисходительно повел взглядом на прибывших с генералом спецназовцев: – Ваши гвардейцы могут отдыхать. Мои ребята дело знают.
У генерала в этом не было сомнений. А капитан оказался веселый, с юмором. В нескольких словах сумел показать и десантную браваду, и выразить свое отношение к спецназовцам. Хорошо никто из них дерзкой шутки не слышал. Ишь, могут отдыхать. Твоими устами, капитан, да мед пить.
– На месте разберемся, – коротко заметил Федоров и не сдержался от соблазна приструнить зарвавшегося десантника: – Будет случай, капитан, познакомлю тебя с одним своим оперативником. Думаю, он поможет тебе изменить свое мнение насчет наших ребят.
Капитан явно не поверил, хотя постарался изобразить на лице налет заинтересованности. Из уважения к генеральскому званию, наверное.
