Канун Рождества
«Ты меня помнишь? Я беременная».
Хм. Так не годится. Невежливо.
Правильно будет поздороваться.
«Привет. Ты меня помнишь? Я
беременная».
Нет, так тоже не годится. Вдруг он
скажет, что не помнит? Надо быть уверенной и не начинать разговор с
глупых вопросов.
А что если так:
«Привет, Артем! Я Алена, которая
Плохая, помнишь меня? Послушай, я беременная».
Ну, уже лучше. Тут и «нет» не
скажешь. Разве можно кого-то забыть с такой фамилией?
Покажите мне таких, я, к примеру, за
всю жизнь не встретила. А Плохая я уже восемнадцать лет. То есть, с
рождения.
Нет, пожалуй, лучше не
переспрашивать. Просто сказать «я Плохая» и все.
«Привет, Артем! Я Алена Плохая. И я
беременная».
Черт, звучит как приветственная
фраза на собрании Общества Анонимных Алкоголиков.
«Привет. Я Гриша, и я алкоголик. Я
пил двадцать лет».
Это я в фильмах видела, не вживую, я
алкоголь не переношу, а сейчас мне тем более нельзя. Но вдруг у
Асадова тоже возникнет такая ассоциация? Как любит говорить наш
преподаватель по психологии, ассоциативный ряд.
Откуда взялась такая ассоциация,
можно не спрашивать. Отовсюду.
Вокруг разливаются дразнящие запахи
гвоздики, ванили и корицы, которыми у меня пропитались даже шарфик
с рукавичками. А как им не пропитаться, если я стою в самом центре
самого роскошного Рождественского базара Вены?
Ратушная площадь сияет
рождественской иллюминацией. Нарядные киоски как под гипнозом манят
горами сладостей, подарков и сувениров.
Украшено абсолютно все вокруг —
каждое деревце, каждый кустик, каждый столб. Гирляндами,
фонариками, мерцающей елочной мишурой, сказочными фигурками.
На каждом шагу продается горячий
пунш, это он мне так пахнет. Местные жители убеждены, что его
рецепт в Австрию привез Моцарт. Вот только попробовать пунш мне не
светит, в моем положении его можно только нюхать.
Так что бедняга Моцарт зря так
надрывался.
Перехватываю неудобный живот и
несколько раз втягиваю носом умопомрачительные запахи. Хорошо, хоть
есть можно. Еда здесь какая хочешь, на любой вкус.
Венские колбаски и сыры, пряники и
шоколад. Печеные каштаны, жареный миндаль, сырные палочки и
рождественские крендели. И обязательные венские вафли с
марципанами.
Все это пахнет так, что у меня
желудок сводит. И слюнки текут. Как же есть хочется,
елочки-иголочки...
Но деньгами я разбрасываться не
могу, у меня все финансы строго расписаны и распланированы. Из
суммы, которую я выделила на сегодняшний вечер, денег осталось
только на что-то одно — или на пряник, или на марципан.
Вечерний каток, больше похожий на
лабиринт, зажигается яркими огнями, а я стою возле киоска от
благотворительного фонда Артема Асадова и размышляю, как сделать
так, чтобы его охрана не приняла меня за попрошайку.
Высчитываю в уме, сколько получится
сэкономить, если завтра весь день ходить пешком. Тогда хватит и на
пряник, и на марципан. Устрою себе и девчонкам настоящее
Рождество!
Настроение поднимается, все-таки
праздничная атмосфера понемногу передается и затягивает.
Единственное, я так и не решила, как начать разговор с
Асадовым.
Мне нужно, чтобы он меня вспомнил.
Только времени у меня будет мало, и шансов закончить фразу
«помнишь, ты перепутал меня с девушкой друга, а я тебя приняла за
уборщика?» практически нет.
Скорее всего, получится дойти
максимум до «друга», дальше придется общаться с охраной.
И тут меня озаряет. А что, если
использовать метод якорения?
Вспоминаю все, что нам успели
начитать по психологии, и усиленно думаю.
Что из нашего прошлого может
сработать как спусковой крючок? Что может сыграть роль якоря? О чем
была его последняя фраза?
Таблетки, точно. Когда все
прояснилось, Асадов дал мне таблетки экстренной контрацепции, и
даже проследил, чтобы я их выпила.
