Василий Тарасов сидел на лавочке и с тоской смотрел на свои грязные ноги, обутые в дешёвые сланцы. На улице было жарко. Солнечные лучи нещадно атаковали слишком рано начавшую лысеть голову мужчины. Впрочем, волос пока было ещё в достатке, и в общей массе залысины не так бросались в глаза. Но это пока. Начавшийся два года назад процесс имел нехорошую тенденцию. Да и генетика тоже брала своё веское слово. Отец Василия сам к тридцати годам лишился практически всей растительности на голове и перешёл в разряд людей, не нуждающихся в пользовании шампунем. Но, об этом факте сам Василий знал только со слов своей матери, так как отца он никогда не видел. Того, ещё когда Василий был обычным зародышем, посадили в тюрьму. Далее его следы, как и его интерес к ребёнку, терялись. Говорят, что лет пятнадцать назад его выпустили, и находились даже люди, которые видели его в городе. Те же самые люди говорили, что он потом снова сел. Дескать, не приняла его вольная жизнь обратно, и тот решил делать карьеру на тюремном поприще.
Самого Василия личность отца, как и, впрочем, он сам, не интересовали. Почти всё детство он был посвящен самому себе, поэтому сыновьи тельца в крови его организм не выработал. Не интересовало всё вышеперечисленное и мать Василия. Та, после посадки возлюбленного, достаточно быстро нашла утешение в большой веренице кавалеров.
Да, Галина в молодости была недурна собой и не особо задумывалась над многими этическими моментами, ведя праздную и разгульную жизнь. Но время шло быстро, красота увядала, кожа теряла эластичность, а организм, отравленный в своё время тоннами спиртного, пришёл в негодность. Так что к моменту данного повествования женщина выглядела плохо и гораздо старше своих лет. Многочисленные поклонники, окружавшие её когда-то, потихоньку все растворились, и осталась Галина одна, так как никто из них в своё время так и не удосужился сделать ей предложение руки и сердца.
Впрочем, у неё был сын, который сейчас и сидел на лавке. Но взаимоотношения у них были не очень. Василий её не любил, так как в нем никто не смог взрастить это чувство в детстве. Можно даже сказать, что мужчина её снисходительно терпел. И если бы не её пенсия и общая крыша над головой, возможно бы, и вовсе отрекся.
Сама Галина его любила, но довольно-таки странной любовью. Так любят порой старые вещи, к которым привык. С одной стороны, их ценишь, а с другой стороны, они тебе и на фиг не нужны. Но и выкинуть жалко.
А летний день был жарким. На улице не было даже намёка на хоть какой-нибудь квёлый ветерок или случайно забредшую на небо тучку. Василий вытер ладонью потный лоб и тяжко вздохнул. Хотелось пива. Холодного. Хотелось настолько, что мужчина даже явственно представлял его вкус на губах и то, как оно медленно обжигающим льдом спускается по пищеводу в желудок.
Но денег на пиво не было. В кармане потёртых шорт у Василия имелось лишь несколько монет, на которые даже и бутылку воды не купишь. Такое финансовое положение было свойственно мужчине. К своим двадцати шести годам он не имел ни образования, ни семьи, ни постоянной работы. В основном Тарасов сидел на шее матери и изредка перебивался случайными заработками.
В мечтах о пиве Василий накопил во рту изрядное количество слюны, и тут же поспешил её громко выплюнуть. «Мечтай, не мечтай, а пива от этого больше не становится», – пришёл к своеобразному выводу мужчина. Он достал из-за уха помятую сигарету, которую стрельнул у подростков, и вставил её в рот. Похлопав себя по карманам и не обнаружив ни спичек, ни зажигалки, Тарасов громко выругался, после чего вздохнул. Сегодняшний день обещал быть не только жарким, но и трудным.
