В книге, которую вы сейчас держите в руках, рассказывается об экономической антропологии – о том, как и почему она родилась почти сто лет назад, как внезапно стала популярной, перевернув представления о полевой работе и исследованиях племен, как оказалась втянута в борьбу двух идеологий и как, пережив полный новых надежд восход и бурную юность, столь же внезапно пошла на спад.
Экономическая антропология – исключительно приятный предмет как для изучения, так и для обсуждения. Появилась она только в начале ХХ века, а потому у нас достаточно много точных данных об условиях ее возникновения и о людях, стоявших у ее истоков. Зачастую сложно назвать точную дату рождения «большой» науки, например, экономики в целом, и куда проще определить появление конкретного направления. Так, представляет определенную сложность вопрос о том, можно ли называть Ксенофонта с его «ойкономией» или Аристотеля с «Хрематистикой» отцами-основателями экономической науки, или же они просто занимались философией, затронув некоторые вопросы, позднее ставшие предметом интересов экономической науки. Куда проще ситуация с кейнсианством, например, поскольку едва ли можно говорить о его появлении по меньшей мере до рождения самого Кейнса. С экономической антропологией вопрос и того легче – мы знаем конкретный год ее рождения, 1922-й. Но что же случилось в этом году, как и откуда вообще может появиться целое новое направление научной мысли? Попытаемся ответить на эти вопросы в первой главе.
Ясная и простая история возникновения, безупречный провенанс[1], как сказали бы любители изобразительного искусства – выгодное отличие экономической антропологии, делающее ее привлекательным объектом изучения для любого, решившего разобраться с тем, как же рождаются науки. Однако этим ее достоинства не ограничиваются.
Во-первых, читая об истории экономической антропологии, вы узнаете также и о том, как социальные и политические события влияют на академическую жизнь, которая не может и мечтать о том, чтобы спокойно существовать в высших сферах, бесконечно далеко от сиюминутных волнений и тревог нашего бренного мира. Казалось бы, экономическая антропология изучает архаические общества – что может быть дальше от социально-политических споров о рыночной экономике? Тем не менее на протяжении всего ХХ века экономическая антропология играла важную роль в работах критиков капитализма, а потом и глобализма, служа неисчерпаемым источником примеров об альтернативах капиталистической рыночной экономике. Само рождение экономической антропологии было неразрывно связано с изменениями, происходившими в колониальной системе конца XIX – начала ХХ веков, и во многом бросило вызов колониальной этике той поры.
Во-вторых, само существование экономической антропологии – своего рода чудо, так как экономика славится тем, что не любит допускать к своему предмету другие социальные науки. Как подметил нобелевский лауреат Герберт Саймон, экономика охотно экспортирует в другие науки свои знания и методы, но крайне тревожно относится к идее импортировать что-то у других. Экономическая антропология – счастливое исключение, это действительно междисциплинарная область, существующая на стыке двух наук. Если уж строгая экономическая наука решила обратить на нее свое внимание, возможно, она заинтересует и вас.
Наконец, в отличие от многих других научных работ, монографии по экономической антропологии зачастую представляют собой захватывающие дух истории о приключениях, читать о которых – сплошное удовольствие. Взять хотя бы «Аргонавтов западной части Тихого океана» Бронислава Малиновского
