Четверг
Нет.
Никогда.
Nunca! [1]
Эти слова, не переставая, крутились у меня в голове, пока я смотрела на отца Изабеллы. На моего отца. Такого просто не могло случиться!
Я повернулась и взглянула в заднее окно машины на миссис Алькарас и Мэтта, которые постепенно уменьшались в размерах. Мне совсем не хотелось уезжать с этим человеком. И неважно, был он мне кровным родственником или нет, но моим отцом он никогда не станет. Я никогда не буду носить фамилию Пруитт. Это было похищение. Я попыталась открыть дверь, дернув за ручку, но она не поддалась.
– Успокойся и пристегнись, – приказал мистер Пруитт.
Да пошли вы куда подальше!
– Выпустите меня, – постаралась я сказать спокойно, но голос предательски задрожал.
Он проигнорировал мою просьбу.
Я снова стала дергать ручку, а потом заколотила по стеклу.
– Выпустите меня!
Миссис Алькарас и Мэтт уже скрылись из вида. Выпустите меня отсюда. Я била ладонями по окну.
Мистер Пруитт убрал телефон, но ничего не сказал, только посмотрел на меня. От его ледяного взгляда у меня мороз пробежал по коже.
– Ты так на нее похожа.
У меня перехватило дыхание.
– На мою маму? – На краткое мгновение я даже передумала бежать. Мне захотелось задать ему миллион вопросов о маме.
Мистер Пруитт нахмурился.
– А на меня совсем не похожа. – Он прищурился. – В квартире нас ждет врач. Он проведет генетическую экспертизу, чтобы удостовериться во всем окончательно. И возьмет еще ряд анализов. Нужно убедиться, что ты… чиста. – Он сказал слово «чиста» таким же тоном, как говорил слово «нацменка», когда заявил о том, что миссис Алькарас не может стать моим опекуном.
Я даже не хотела знать, что он имел в виду. Это было совершенно не важно. Я не стану сдавать никакие анализы. Моим официальным опекуном была миссис Алькарас, а не он.
– В какой еще квартире? – спросила я.
Знал ли Мэтт, куда меня везут? Он был знаком с Пруиттами. И поможет во всем разобраться. Поможет мне выбраться. Я надеюсь.
Мистер Пруитт не ответил на мой вопрос и продолжил рассматривать мое лицо, словно перед ним была головоломка, которую у него никак не получалось разгадать.
– Вы там живете? – спросила я. Вопрос был глупым. Разумеется, он говорил о своем доме. В Нью-Йорке некоторые называли свои дома «квартирами». Но мне всегда казалось, что звучит это как-то совсем не по-домашнему. Впрочем, одним глупым вопросом я не ограничилась и задала еще один, такой же дурацкий: – Вместе с… Изабеллой? – У меня перехватило горло. Только не это! Я не могла оказаться ее родственницей. Была ли жена мистера Пруитта такой же злобной, как и дочь? И были ли другие дьявольские дети в их семействе, про которых я ничего не знала?
Он холодно посмотрел на меня.
Нет, его дом точно никогда не покажется мне уютным. Это просто невозможно, когда его хозяин – человек с таким холодным и жестким взглядом. Но у него уже была одна злобная дочка, зачем ему понадобилась еще и я?
– Послушайте, я рада, что вам захотелось получше узнать меня. – Я солгала – он опоздал на шестнадцать лет. – Но… сейчас не самый подходящий для этого момент. То есть самый неподходящий.
Мистер Пруитт знал об этом. Он силой увез меня с похорон дяди и, судя по всему, не испытывал по этому поводу никаких сожалений. Я быстро заморгала, пытаясь сдержать слезы, которые навернулись на глаза.
– Я буду вам очень признательна, если вы отпустите меня.
Он снова сосредоточил внимание на своем телефоне, словно показывая мне, что разговор окончен. Но затем вдруг сказал:
– Моя семья не знает о тебе. Мне нужно время, чтобы разобраться со всем этим недоразумением. Поэтому тебе лучше сидеть и не высовываться, пока я не разрешу.
