Сквозь распахнутое настежь окно комнату заполнял тусклый зеленоватый свет неоновых вывесок единственного официального мотеля города Ливэй. Скрипучие металлические лестницы выдавали приходящих и уходящих в ночи постояльцев. Цветочный свежий майский воздух наполнял комнату.
Мариса задумчиво рассматривала полученные вчера снимки. Изначально идея поездки в этот удивительный городок казалась ей просто превосходной. Жизнь в столице кого угодно может вымотать. Высотки, высотки, высотки, невыносимый траффик, непригодный для дыхания воздух, бесконечный поток вечно опаздывающих людей, бешеный ритм жизни и тотальное одиночество.
Мариса мечтала посетить каждый уголок планеты. Но Ливэй много лет носил статус закрытого города. Вся жизнь местного населения строилась вокруг производства паучьего шёлка. Изначально задуманный как интеллектуально-производственная утопия город, с годами становился всё более закрытым в себе. К моменту официального открытия в Ливэй со всего мира переехали специалисты разных областей, многим хотелось прикоснуться к истории будущего, оказаться в прогрессивном и экологичном месте. Город жил по своим внутрикорпоративным правилам, постепенно формируя свою собственную культуру. Для Ливэя установили особые правила относительно застройки в виду того, что со временем город из статуса корпоративного населенного пункта на арендуемой земле должен перейти в состав России. Поэтому к 2145 году Ливэй являлся единственным низко этажным, зелёным и по-настоящему экологичным городом.
Всего 5 лет назад сюда не пускали никого, кто не относился непосредственно к производству, даже поставки осуществлялись строго по особому протоколу. Однако после крупного скандала, в котором оказалась замешана руководящая верхушка, статус Ливэя пересмотрели и открыли въезд для всех желающих. Город заполнился любопытными туристами, отбросами общества, желающими изменить свою жизнь и преступниками разных мастей. Наплыв приезжих запустил несколько крупных пандемий, заставив жителей Ливэя сплотиться и выступить против неконтролируемого въезда посторонних на территорию города. В конечном итоге, Ливэй снова получил статус закрытого населённого пункта, но уже силами местных жителей и Администрации. Приезжим не давали работу, не позволяли приобретать и снимать жилье, угрожали на улицах и открыто нападали средь бела дня.
Имея на руках специальный пропуск, ехать сюда Мариса не боялась. И всё же статус приезжей накладывал на неё определенные ограничения.
Сам город оказался ещё интереснее, чем рассказывал отец. Районы обладали разным обликом и культурой. Несмотря на наличие трамвайной линии, большинство людей предпочитали перемещаться пешком или на самокатных изделиях и велосипедах. Центральный район Ливэя, окруженный водохранилищем, единственный имел несколько высотных жилых зданий и большой фонтан. Центральный парк, выполненный в духе японских садов, в мае казался совершенно сказочным. Впечатляющая торговая зона и фестивальная площадь, на которой проводилось большинство городских праздников, соседствовали с театром, музеем, а также Баром Одоевских – самым крупным и элитным в городе. Окружающая район прибрежная зелёная зона впечатляла разнообразием красок и видов растительности. Чем-то всё это напоминало самый крупный Томский парк. Разве что в Ливэе не ощущалось давления ограниченности времени и груза неотложных дел.
Район интеллигенции Мариса нашла довольно скучным, похожим на Англию 19 века, поклонницей которой она никогда не являлась. Зелёные кирпичные улочки населяли сотрудники образования и их семьи, живущие закрытым сообществом. Раз в месяц в Парке просвещёния проходил сбор членов онлайн клуба любителей чтения, летом выступали музыкальные группы. И это один из трех районов, где нет никаких пристроек к домам. Вот и всё, что Мариса знала об этом месте.
