Накинув висящий на стуле пиджак, я привычно расстегнула пару
пуговиц на рубашке, как обычно проигнорировав галстук, напялила
шляпу и посмотрела в ростовое зеркало. Оттуда на меня в ответ
уставился обворожительный парень с белоснежной улыбкой и чуть
встрепанной шевелюрой золотистых волос. В модном костюме, идеально
сидящем на фигуре, стильной шляпе и начищенных до блеска ботинках
мое отражение было образчиком столичного денди. Недаром у Брэма
было столько поклонниц, готовых порвать соперниц за один только
автограф. Хотя, скорей, клевали они на мой образ популярного певца,
что своим голосом и песнями покорил немало женских сердец.
«Да уж, я бы и сама от такого парня не отказалась», - вздохнула
я, поправив висящий на груди артефакт преображения. Привычка
проверять его выработалась почти сразу, ведь от него зависело, как
долго я смогу хранить настоящий облик в тайне.
Этот артефакт достался мне от прабабки, а той от ее матери,
водившей дружбу с пройдохой Грогусом, покровителем всех
обездоленных, и который, как поговаривают, был рожден от самого
Морока, бога иллюзий и скрытности. Потому-то этот прозрачный, как
слеза, круглый камушек в мифриловой оправе, был способен на многое.
Например, навести на окружающих морок такой силы, что иллюзия
станет практически неотличима от реальности. Чем я и пользовалась,
скрываясь в мужском обличии от того, кто шел за мной по следу.
Еще раз улыбнувшись себе, откинула спадающую на глаза челку и
вышла из гримерки. Брэму было пора на сцену.
Зал кабаре, полный народа, шумел и гудел в ожидании выступления.
Расставленные по всему помещению перед сценой столики были забиты
до отказа, и у барной стойки тоже не осталось свободных мест.
Алкоголь лился рекой, щедрые чаевые оседали в карманах хорошеньких
официанток, и атмосфера праздной жизни наполняла зал.
Это заведение привлекало в свои стены самую разнообразную
публику, от обычных зажиточных горожан, решивших разнообразить
досуг, до аристократов, которым хотелось настоящего развлечения на
грани приличий, и выступления полуголых танцовщиц вполне отвечали
их ожиданиям. Но сейчас все ждали Брэма, восходящую звезду кабаре
«Пиколлино», сумевшего за короткий срок сделать карьеру от простого
певца на разогреве за два медяка в час, до местной
знаменитости.
Занавес поднялся, и я ступила на сцену, оглохнув от приветствия
толпы. Вроде столько работаю здесь, а все равно каждый раз
волнуюсь, будто впервые. Нервно вцепившись в стойку микрофона, я
замерла, ловя первые аккорды музыки, полившейся из магофона, одного
из тех чудесных устройств, что с недавних пор заменили живую
музыку.
Зал стих, и я запела. Первая песня, для разогрева толпы, была,
как всегда, медленной и лирической, и мой бархатный голос разнесся
по залу.
«Где-то там, под сенью злого леса,
Где течет, журчит, бежит ручей,
На мосту стоит моя принцесса,
Только я опять грущу о ней».
Измененный мороком голос казался низким и чарующим даже мне
самой, и я помнила, как долгое время привыкала к нему. Так же, как
и к тому, чтобы называть себя в мужском роде. Хорошо хоть, тело
свое я видела таким, как обычно, и анатомические подробности
различия мужчин и женщин не сверкали каждый день у меня перед
глазами.
Музыка стихла, и зал взорвался аплодисментами. Какая-то дамочка,
успевшая набраться, полезла на сцену, дабы выразить мне восхищение,
но женщину быстро и тактично вернули на место ее же спутники.
Я усмехнулась. Не повезло ей, обычно дамы стараются прийти сюда
без кавалеров, ведь кроме моих выступлений здесь по вечерам дают
представления и мужские танцевальные коллективы.
Следующая песня была куда динамичней, и на танцпол потянулись
первые желающие. Я же, схватив микрофон со стойки, спустилась вниз,
к столикам. Пора было поработать с публикой.
