Мне двадцать, и я совершенно не
понимаю в любви. Какой она должна быть? Когда прийти? Что я должна
почувствовать, чтобы понять, вот она! Красивая, лёгкая, сносящая
голову любовь. Ту, о которой пишут книги, сочиняют стихи, и поют
песни. Иду домой, в ушах наушники. Песня. Одна, вторая, пятая, и
все вторят, любовь! А что это? Я люблю маму, люблю папу, люблю и
свою сестру, но в песнях это другая любовь. Та, что переворачивает
весь мир, и превращает воздух в эликсир. Делает тебя пушинкой и
заставляет взлетать к небесам. Запускает миллионы стрел в твоё
сердце и разбивает его, но от безусловного счастья ты паришь, и
осколки тебя не ранят, а только предают уверенности в том, что ты
делаешь всё правильно. Но это история ещё впереди, там, где я
пойму, что такое любовь, и как больно бывает.
Мне двадцать, и я возвращаюсь домой.
Несколько лет я жила в Испании, рядом с отцом и его новой женой,
жгучей испанкой. Луиза очень красивая и темпераментная девушка. Её
глаза пускали молнии, когда она смотрела на отца, а я, открыв рот,
понимала, эта любовь. Вспоминая отношения с матерью, я понимаю
сейчас, что это совсем другое.
Родители превращались в роботов,
когда находились рядом больше десяти минут. По отдельности это были
два весёлых и энергичных человека, но вместе они гасли. Когда мне
исполнилась четырнадцать лет, я узнала, что у папы появилась новая
любовь, и вначале я была зла на него. Считала предателем и низким
человеком. Но позже поняла, Луиза его половинка. Та, половника, о
которой я слушала с замиранием сердца. У отца дрожали руки, когда
он рассказывал о ней. А показывая фотографии этой девушке, он
смешно морщил лоб. Луиза стала мне старшей сестрой, ей было на
момент знакомства двадцать пять лет, и она легко нашла со мной
общий язык, что не сказать о моей младшей сестре. Хлоя закатывала
истерики и наотрез отказывалась общаться с отцом и его новой
возлюбленной. Вскоре Ее отправили лечиться в клинику. И это
расставила все точки, кто едет с отцом в Испанию, а кто остаётся с
мамой.
Мне двадцать, и я спустя пять лет
снова очутилась в Нью-Йорке, я вновь буду жить рядом с сестрой и
мамой, и пока летел самолёт, и я наслаждалась белоснежными
облаками, счастье переполняло меня, но стоило мне вдохнуть запах
этого города, как грусть обрушилась на меня словно лавина. Мне
стало безумно не хватать своего Марбелье, его песчаных пляжей,
средиземного моря, моих друзей и, конечно же, семьи. Мы стали по-
настоящему семьёй, я, папа, Луиза и маленький братик, Рикки. Такого
не было с мамой. Там, в Испании своя магия. Но моя мама захотела
меня видеть в Нью-Йорке, хоть и несколько раз в году приезжает к
нам с сестрой и отдыхает на курортах. Я маму очень люблю, но иногда
не понимаю, её эгоизму нет предела, и если миссис Лайни, что-то
ударит в голову, бегите кто может. И сейчас она захотела меня
увидеть в рядом, и не волнует ни моя учёба, ни моя жизнь, это же
мама. И взяв академический отпуск, сломя голову отправилась к
"нуждающейся «во мне маме».
Окружение всегда определяет
человека, определяет его вкусы, взгляды на жизнь. Всё, что он
считает правильным и верным, это отражение нашего окружения, и даже
когда мы находим оправдание своим « случайным друзьям» говоря, о
том, что это лишь мимолётный опыт, средство для получения
какой-либо выгоды, знайте, это наглая ложь. Ведь, по сути, мы лишь
пытаемся выгородить себя, отбелить, примерить чистую, не со своего
плеча «одёжку», заявляя, что окружающие нас ничего не решают.
Мы отражение нашего окружения, всё
остальное лишь желание представить себя в другом свете.
Моя мать копирует всех, кто рядом с
ней, и хоть на несколько ступеней выше её, как она считает, я же
думаю, что все это лишь огромный и местами фальшивый спектакль в
счастливую и богатенькую жизнь. Я знаю мисс Лайни совсем с другой
стороны, домохозяйку в цветастом халате и смешной гулькой на
голове, вот там, на крохотной кухне мама была настоящей.
