Глава 1. Зел и Елена
1.
Она перед тобой, о воин многославный,
Неверная жена, любовница Париса!*
Что ж медлишь ты, свой грозный меч не опускаешь
На голову блудливую её?
О Менелай!* Неужто ты забыл
О страшной клятве на краю могил,
В которых за вратами покорённой Трои*
Спят мёртвым сном Эллады* славные герои?
Устрой погибшим пышные поминки!
На погребальных играх* возведи костры,
Чтоб искры до небес взлетели
И звёздный свет затмили высоты.
Для утоленья жажды мертвецов
Готова жертва и ножи жрецов,
Елены кровью окропи
Поруганный алтарь любви.
Впитают её кровь сухие камни,
Слезами жён и матерей прольют дожди
И новою весной из той земли
Взметнутся к солнцу дружные ростки.
Но Менелай сомненьем обездвижен,
Он голоса богов не слышит,
И дуновенье ветерка его ласкает пряди
Как ласкала Елены нежная рука.
Порыв ветров с покатых плеч срывает
Тончайшей выделки хитон*,
И обнажённой красотой
В лицо упрёк ему кидает.
И видит Менелай – она чиста!
На белом теле ни следа
От жадных губ Париса не осталось.
Спокойны груди, высоки, вверх устремлены соски
И золотым плащом волос окутан тонкий стан.
Как розы лепесток свежи уста,
Как звёздочки блестят глаза.
То явь ли?.. Сон?.. Она всё та…
Девичий голос звенел и поднимался высоко к потолку, украшенному квадратами кессонов* из резного орехового дерева. Когда Хиона закончила читать поэму, Федра одобрительно кивнула:
– Твоё прочтение прекрасно.
– Благодарю, госпожа, – просияла девушка.
Галена, сидевшая рядом, пожала плечами и ничего не сказала, а Клития, всё ещё находящаяся под властью стихотворных строк, смотрела невидящими глазами в распахнутое окно, словно пыталась разглядеть в глубине сада нагую Елену и Менелая с безвольно опущенными руками. Рот девушки был приоткрыт.
– Известен ли автор этого произведения? – спросила Федра.
– Стоит подпись некого Астровиса, госпожа.
– Никогда не слышала о таком.
Клития, наконец очнувшись от охватившего её забытья, обратилась к хозяйке гинекея:
– Почему Менелай простил Елену, госпожа? Из-за её красоты?
– Он её любил… – задумчиво прошептала Хиона.
– Она была его женой, Клития, – ответила Федра. – Не забывай о том, что боги благословили этот брак.
– Но разве может муж простить измену жены? – не унималась рабыня.
– Не обычную измену, моя милая. Елена полюбила Париса не по своей воле, она стала жертвой ссоры всемогущих богинь. Соперницы, не желая уступать друг другу первенство в красоте, внушили жене Менелая любовь к троянскому царевичу. Но Менелай очень любил свою жену, как правильно заметила Хиона, оттого он руководствовался не жаждой мести, но мудростью, и потому не стал убивать Елену.
– Сколько ни в чём не повинных людей погибло из-за этой распри! – вставила Галена.
– Увы, боги не всегда милосердны к простым смертным, – вздыхая о чём-то своём, проговорила Федра.
Клития бросила сочувствующий взгляд на госпожу. Она догадывалась, отчего хозяйка Тритейлиона так грустна последнее время.
Обсудив поэму, женщины вернулись к своим занятиям. Клития за те годы, что провела в гинекее, стала превосходной вышивальщицей и ничуть не уступала в мастерстве хозяйке Тритейлиона. Хиона тоже успела научиться многому, но к рукоделию у неё душа никогда не лежала. Овладев чтением и письмом, девушка открыла для себя целый мир, манящий и таинственный.
Господин Идоменей, всегда поощрявший любознательность своей ученицы, разрешал ей пользоваться библиотекой и читать сколько душе угодно. И пусть Галена всё так же недолюбливала Хиону, считая её бездельницей, не приносящей никакой пользы поместью и господам, но недовольство высказывать остерегалась – перечить господину Идоменею было опасно. Даже в его отсутствие в Тритейлионе все хозяйские распоряжения выполнялись беспрекословно.