Готовилась я, значит, к очередному выступлению. Претерпела
издевательство, которое наши местные театральные визажисты с
иронией между собой называют «лёгкий сценический макияж», потому
что… ну вы смотрели когда-нибудь балет с первого ряда? Нет? Сходите
в качестве смехотерапии. Наши костюмы и макияж призваны произвести
впечатление на зрителей, находящихся на достаточно большом
расстоянии от сцены, а вблизи всё это ужас ужасный. Честно.
А уж когда ты играешь кого-то яркого типа Кармен… под весом
боевой раскраски хочется согнуться.
Дальше было ещё одно издевательство — на мне зашили костюм. Тоже
мало приятного в процедуре, но привыкаешь быстро. Всего-то с
десяток выступлений и забываешь о том, что когда-то дёргалась от
любого неосторожного движения помощников, а потом уже просто
спокойно, даже смиренно ждёшь окончания этого действа.
Так случилось и сегодня.
В зале раздаются первые аплодисменты. Зрители ждут красивой
сказки, и я готова им её показать.
Скоро мой выход.
Ободряюще улыбаюсь нашей дебютантке. Сегодня среди артисток на
сцене впервые появится новое лицо — Маша только пришла в театр из
училища и нервничала перед выступлением, и нам всем хотелось её
поддержать.
Все мы помнили тот самый первый раз, когда выходили на сцену в
качестве полноправного артиста. Волнительно и упоительно.
Прикрыла глаза, вспоминая начало карьеры. Казалось бы, это
случилось всего несколько лет назад, а по ощущениям — вечность
прошла, не меньше.
Вот раздаются первые звуки музыки, возвращая в реальность.
Опять какой-то косорук сфальшивил! Я прямо представляю, как
скривился наш дирижёр, что он потом скажет умельцу и куда засунет
дирижёрскую палочку…
Так, ладно, в любом случае, эти послевыступленческие игрища
оркестра меня не касается. Мне надо выйти в нужный момент.
Вот он.
Шаг. Шаг. Ещё. И так волнительно… хуже, чем в первый раз.
Намного, намного хуже.
К чему бы это?
Обычно я не нервничаю перед выступлением — давно уже танцую, ко
всему привыкла, но сегодня… сегодня меня почему-то преследует
дурное предчувствие. Навязчивая мысль, что всё, что может пойти не
так, пойдёт, не отпускала, крутилась в голове, не давая настроиться
на спектакль.
И то ли я подсознательно ожидала какой-нибудь подлянки, то ли
сказывается напряжение последних дней, то ли я просто слишком много
думала о проблемах, но…
Я оступилась.
Хоть бы партнёр по танцу успел среагировать!
Пространство вокруг вспыхнуло необычайно ярко. Неужели у нас
сегодня ещё и свет «полетит»? Спектакль будет сорван окончательно и
бесповоротно.
Голова кружилась жутко, яркие вспышки ослепили, и я таки
упала.
Но буквально через секунду почувствовала на талии крепкие
мужские руки, поймавшие меня практически у самого пола, и
успокоилась.
Он всё-таки успел.
— Вася, ты? — тихо позвала я, пытаясь проморгаться. Свет
прожектора ослепил.
— Босхафт, — раздался скрипучий голос откуда-то сверху.
А руки поползли от талии ниже.
В тихом ужасе разлепила глаза. Передо мной явно был не Вася.
— Не твоё — не лапай, — выпалила я и отшатнулась, несмотря на
слабость.
Это был дедок на вид лет семидесяти пяти с безумным взглядом
красных глаз. Серьёзно, радужка красная, что только добавляло жути
и без того сумасшедшему взгляду. Лысоватый, с всклокоченной седой
бородой, тощий, одетый в странный балахон серо-коричневого
цвета…
Это как надо было удариться головой во время падения, что
подсознание в бреду такие картинки выдаёт? А главное, с кого образ
столь колоритный был взят?
— Мадам, — проскрипел этот дед. — Очарован.
А я вот не очень.
Скосила глаза в попытке оглядеться. Надо же понимать масштаб
трагедии, чтобы потом, когда приду в себя в больничной палате,
начать искать хорошего психиатра. Или позвонить своему психологу.
Или обратиться и к тому, и к другому, что будет явно
эффективнее.
