Довольно ранним летним утром в дверь
маленького уютного домика постучал почтальон. Сухощавый старичок в
форменном кителе и с большой сумкой наперевес каждый день разносил
жителям небольшого городка письма, газеты и журналы. Вот только
Амелия газет и журналов не выписывала, а писем ей писать было
просто некому. Да и жила она в домике вдовы Кларенс, исполняя роль
компаньонки, кухарки, горничной, садовника и еще боги знают кого.
Журналы и газеты вдова тоже не выписывала, а письма терпеть не
могла: детям и внукам надлежало являться к ней лично.
– Амелия, открой дверь! – на весь
домик прозвучал скрипучий голос старушки. – Скажи, что нам от этих
мошенников ничего не нужно и дверь немедленно закрой!
Девушка поспешила выполнить приказ
вдовы. Пробежав через небольшой холл, распахнула входную дверь.
– Доброе утро, мистер Браун! –
приветливо улыбнулась почтальону.
– Кто-о та-ам?! – опять закричала
вдова Кларенс.
– Почтальон! – в ответ крикнула
Амелия.
– Пусть убирается! – последовал
немедленный приказ. – Мне эти газеты не нужны!
– Ох, Амелия, – покачал головой
мистер Браун. – И как ты только терпишь эту старую каргу? Ты дольше
всех продержалась в этом доме.
– Все просто, – пожав плечами,
ответила Амелия, – мне идти некуда. А сумму, необходимую для
переезда, я еще не скопила.
– Такой хорошенькой и доброй мисс
обязательно должно в жизни повезти, – подбодрил ее почтальон. – Ох,
заболтался я. А ведь письмо принес.
– Кто же мог написать миссис
Кларенс? – удивилась Амелия.
– А письмо тебе, – мистер Браун
ловко пробежался пальцами по уложенным в сумку письмам и достал
нужное. – Вот, – протянул конверт Амелии, – письмо для мисс Амелии
Барнс, улица Пекарей, дом семнадцать. Хорошего дня, – отдав
конверт, старичок взял под козырек форменной фуражки и,
развернувшись, зашагал дальше. Сегодня у него на редкость много
писем.
– Всего хорошего! – очнувшись,
запоздало крикнула ему вслед Амелия. Ей письмо! Да она ни разу в
жизни писем не получала!
– Амелия! – рявкнула вдова Кларенс,
потеряв терпение. – Ты выгнала старого мошенника? Что ты так
долго?
– Мистер Браун ушел, – крикнула
Амелия, захлопывая дверь. – Накрывать завтрак? – она прислонилась
спиной к двери и выдохнула, прикрывая глаза. Мистер Кларенс, сын
старушки, пообещал прибавку к жалованью, если она продержится еще
год.
– Конечно! – вдова придала весомости
своему слову ударом клюки об пол. – И поживее!
Сунув письмо в карман платья, Амелия
отправилась на кухню, чтобы собрать поднос. Сейчас вдова Кларенс
позавтракает, не забывая ругать ее за холодный чай, черствые
булочки и желтые салфетки, дело привычное. На это уже и внимания не
обращаешь, потому что будь в самом деле чай холодным, а булочки
черствыми, ее бы старушка уже со свету сжила. Да и салфетки сияли
белизной так, что глазам больно. Было очень интересно, что же в
письме, но прочитать сейчас нет никакой возможности.
– Уже несу! – отозвалась Амелия,
споро составляя на поднос чашку, чайник, тарелочки с тостами,
сыром, булочками, масленку и молочник. – Ваш завтрак, – буквально
через пять минут она уже поставила поднос на стол у окна. Вдова
Кларенс с раннего утра на посту: внимательно вглядывается в
прохожих, натянув на крючковатый нос окуляры.
– Амелия, воротничок на твоем платье
опять с желтизной. А манжеты просто ужасны, – старушка недовольно
поджала губы, окинув ее строгим взглядом блеклых голубых глаз.
– Я немедленно их заменю, – не стала
спорить девушка. Вдова будет ей об этом напоминать за день еще раз
сто, как и вчера, то же самое будет и завтра. Из вредности ли, или
старые глаза в самом деле путают белое и желтое, неизвестно. – Ваш
чай, – поставив перед вдовой чашку с чаем, Амелия села на стул
напротив.
