Фернандо Магеллан. Том 1

Большие солнечные часы на зеленой клумбе перед дворцом показывали полдень. Дверь королевского кабинета приоткрылась, важный секретарь с видом советника кивком пригласил дожидавшегося в приемной широкоплечего низкорослого капитана. Простоявший более часа на ногах и уже проклинавший свое желание встретиться с правителем, тридцатипятилетний Фернандо де Магеллан грузно поклонился секретарю. Сильно прихрамывая на левую ногу, он прошел широким шагом в зал мимо одетых пестрыми петухами наемных швейцарских ландскнехтов с алебардами в руках. Заложив ногу на ногу и любуясь отблеском солнечных лучей в камнях туфельной пряжки, в кресле у окна сидел Мануэл. Две крупные английские собаки лежали перед ним.

С возрастом король располнел, лицо сделалось круглым, одутловатым, щеки набухли. Прямой нос повис над усами, скрывшими верхнюю губу. Чуть выпяченная нижняя губа слегка подрагивала, будто Мануэл собирался прикусить ее или сказать удивленно «хм». Густая борода прикрывала короткую неповоротливую шею. На лбу слиплись пряди ровно подстриженного чуба. Король начинал лысеть.

Он ждал, пока капитан приблизится на дозволенную дистанцию. Собаки зарычали. Монарх поднял глаза, остановил мужиковатого просителя. Магеллан снял бархатный берет, неуклюже описал им в воздухе полукруг. Выставил вперед больную ногу, низко поклонился. Желая поднять свое достоинство, выпрямился, откинул назад темную лохматую голову. Мясистые губы вынырнули из бороды. Правая рука уперлась в бедро, где висел короткий тонкий меч. В поросшей редкими черными волосками левой руке он держал бумаги.

– Слушаю вас, – устало и чуточку брезгливо процедил король.

Взволнованный офицер еще раз попытался поклониться, размазал в воздухе приветствие беретом, и лишь затем, резковато чеканя слова, по-солдатски просто, с обидой в голосе стал рассказывать, как его напрасно оговорили в Марокко, будто продал маврам отбитый у них скот, совершил преступление перед армией и королем.

Мануэл наслаждался волнением просителя, слушал не перебивая, хотя прекрасно помнил курьезный случай. Год назад он отослал его с этой жалобой в Африку, поручил начальству разобраться во всем. Короля забавлял неуч-офицер, пятнадцать лет состоявший в свите королевы, но не освоивший дворцового этикета и немного раздражавший своею «невоспитанностью».

– Вы привезли оправдательные документы? – Мануэл перебил капитана.

– Вот они, – Магеллан протянул руку. Собаки зарычали, и он не двинулся с места.

– Не надо, – отмахнулся король. – Возьмите на память в знак положительного исхода дела. Вы поступили скверно. Вас полагалось разжаловать в рядовые, лишить пенсии за дезертирство, – как бы нехотя говорил король. – Первый раз вы покинули Марокко в трудный для армии момент, а сейчас, не уняв гордыни, потребовали отставки. Вы больны, вам нужно отдохнуть, но зачем ругать командиров? Ведь скот пропал? – усмехнулся Мануэл.

– Да.

– Я снисходителен к мелким шалостям, – продолжил король. – Вам назначено содержание, приличествующее положению ветерана, – скривил рот монарх, понимая, как обидно это слушать офицеру— У вас есть иные просьбы?

– Осмелюсь напомнить об увеличении пособия. Я служил пятнадцать лет, а получаю по второму придворному чину…

– В качестве оруженосца вам дают ежемесячно тысячу восемьсот пятьдесят рейс. Наша казна не бездонна, мы не кидаем деньги на ветер! – прервал Мануэл.

– Я прошу прибавки в полкрузадо, что соответствует следующему чину.