Глава 1. Как Ерёма счастье потерял и встретил Мадонну.
Когда я последний раз был счастлив? Вот поди найди сразу ответ на такой простой вроде бы вопрос. Мы ж и живем, наверное, только для того, чтобы счастливыми быть, ну или стремиться к нему, счастью этому. Стремимся нормальную профессию получить и работу, чтоб денег хватало на шмот, продукты, мобилу поприличнее, машину посудомоечную, если жена все-таки уговорит её купить. Чтоб можно было жену и ребёнка на море свозить хотя бы раз в год. Чтоб тачка была такая, из которой на людях не стыдно было выйти. Но делает ли это нас счастливыми? Меня – не сделало.
Получается, что счастлив я был – если постараться и вспомнить отчётливо – только в детстве. Ярче всего вспомнил это: мне лет семь, наверное. Зима, вечер. Я, вместе с голубой пластмассовой лопаткой, пришел на городской стадион – он у нас один только был. Сопки вокруг, на катке люди катаются на коньках, музыка играет – «И снится нам не рокот космодроомааа..». У меня коньков нет, да и кататься я толком не умею. Зато у меня есть лопатка и огромные белые сугробы возле катка – я копаю себе пещеру. У нас в Заполярье снега зимой полно было, а когда он чуть подтает – сверху корка такая, наст образовывается. Если под наст этот закопаться – под ним легкий, пушистый снег такой – зарываешься всё глубже, создаешь себе пещеру. И она только твоя – её не нужно делить со старшим братом, как комнату дома. И ты сам её для себя сделал. А потом вылез из неё наверх и лёг на спину. Открыл рот – а в него снежинки падают, я ловлю их на язык. Глаза прищурил чуть – и жёлтые огни осветительных мачт превратились в звёзды такие мерцающие, а наверху – настоящие звёзды, только белые. Варежки все уже мокрые, но я этого не чувствую – я представляю, как взлетаю прямо к звёздам, птицей поднимаюсь на катком, над людьми на нём, над всем моим маленьким заполярным городом – и лечу, куда хочу. Какие-то дядьки поют, что в какой-то дымке матовой Земля в иллюминаторе – и я вижу всю эту Землю сверху – высоко поднялся, кто ж меня остановит. Я уже не птица, я – ракета. И я счастлив в этот момент. Абсолютно.
Это потом окажется, что, копая себе пещеру, я умудрился потерять ключ от квартиры, что висел на веревке на шее – как и куда он свалился, до сих пор не пойму. И за это меня отругает мама – но злиться будет недолго, потому что выяснится, что у меня промокли не только варежки, но и ноги – и я, конечно, заболею, а мама будет парить мне ноги в тазике и ставить горчичники – но зато в детсад (или тогда уже в школу?) не надо будет ходить целую неделю.
Вот и сейчас поймал себя на мысли, что пока лежу здесь, в располаге нашей медроты – никуда ходить мне не надо. Правда, ноги мне никто здесь не парит и горчичники не ставит – зато у меня есть ноги – а у бойца с позывным «Край», что лежит рядом – одной ноги уже нет, наступил на мину. А у меня только башка покоцанная – медсестра Катя так и сказала, когда перевязку делала:
– Ты чего хмурый такой, боец? Глянь на соседей, им то куда серьезней досталось, а тебе только пуля череп чуть подправила. Ты вообще, летун, счастлив должен быть.
Я Кате сказал, что счастливым себя не чувствую. Но вот если она мне коньячку раздобудет, или грудь свою пышную покажет – точно стану счастливее. Обидел, в общем, Катю, да и просто наврал – даже если б она мне литр коньяка притаранила и дала б с груди своей его весь испить – не стал я бы счастливее. Потому как то ли разучился быть счастливым, то ли что-то другое мне нужно для счастья. Но вряд ли помогут пластмассовая голубая лопатка, глубокий белый сугроб и песня про зеленую траву у дома.
Катя эта хорошая такая, зря я с ней так. Когда меня везли в буханке из-под Авдеевки – вроде и в сознании был, но дурной какой-то, казалось, что вижу всё в бреду. То я в буханке прыгаю по ямам на носилках, залитых кровью – моей свежей и чужой засохшей. То вроде как улетаю куда-то – и вижу нашу буханку сверху, сразу думаю, что цель какая приметная, по ней легко прямо сейчас фпивишкой с «морковкой» долбануть – и даже примеряюсь по какой траектории лучше в крышу зайти. То вообще начинает казаться, что я как младенец лежу на коленях у Мадонны – у Мадонны этой светлые волосы, голубые глаза, пухлые губы и такая грудь, что даже через броник видно – достойная и эффектная такая грудь. Оказалось, что это я тогда впервые её и увидел – Катю Поцелуйко, медсестру нашей медроты, позывной – «Радистка Кэт».
