– Почему ты столько лет прожил с ней? – любопытствовала она, прижимаясь к его плечу светлой головой. —Ты красивый, самодостаточный мужчина, мог ведь выбрать и гораздо более привлекательную женщину… – она замолчала, неожиданно осознав, что может обидеть его своим вопросом.
Этот вопрос ему задавали тысячи раз. Он не отвечал на него. Потому что не знал что ответить. Но сейчас этот вопрос прозвучал как-то по-особенному. Из уст той, что превыше всего ставила любовь, он особенно неприятно резанул его по самолюбию. Ему стало очень неприятно, что он мог жить с женщиной без любви. Более того, с безобразно толстой, похожей на трансвестита женщиной, торговкой на рынке. И при этом ему было очень комфортно с ней жить.
…Тогда ему было 25 лет. Они познакомились на какой-то даче, толстуха со стрижкой под мальчика сразу привлекла его внимание своей доступностью. Она многозначительно на него смотрела, старалась находиться поближе и, в конце концов, увлекла в соседнюю комнату. Будь он трезв, он, возможно, не позарился бы на такой сомнительный экстерьер, но алкоголь, как известно, творит чудеса. Он плохо помнил тот секс, но на второй день он повторился, а на третий день он уже проснулся в ее квартире, где за стеной спал ребенок и мать толстухи.
С утра его ждал сытный вкусный завтрак, сдобренный запотевшей бутылкой водочки, а десертом стал минет в ванной. Что еще нужно холостому мужчине, мотавшемуся от женщины к женщине на протяжении последних двух лет? Через неделю он обнаружил, что перевез в эту квартиру свои вещи, а толстуха в телефонном разговоре называет его «мой мужик». Отсутствие работы и денег сыграли немаловажную роль в том, что он остался, здесь он мог не заботиться о своем благосостоянии.
Ему нравилась манера общения толстухи: грубовато-простоватая, со всеми на «ты», с некоторой долей сарказма, у нее было неплохое чувство юмора. Она не боялась никого и ничего, могла любого послать прямо на три буквы, безо всякого смущения. И это его восхищало, он в силу своей природной деликатности, не мог даже грубого слова сказать, если на то не было веской причины.
Еще она хорошо готовила. Очень хорошо. На столе каждый день были всякие вкусняшки, выпечка, мясо. Ну и, конечно, секс. Она просто обожала это дело, даже месячные не были для нее препятствием. И от этой ее неприкрытой похоти ему было очень приятно. Он чувствовала себя настоящим самцом, этаким мачо, ебарем-гладиатором. Она была очень вульгарна и это его всегда возбуждало. Ее фраза «писечка по тебе соскучилась» и характерный жест разведения ног сразу вызывал у него эрекцию. Он уже знал, что за этим последует. Она отваливалась назад, чтобы он мог раздвинуть ее ляжки. Ее пышущее жаром влагалище призывно влажнело под его пальцами, светлые, редкие лобковые волосы не мешали видеть самую суть женского естества. Он не замечал ее бесконечные вспотевшие складки жира; не чувствовал едкого запаха пота; не слышал, что она дышит, как состарившийся мопс, захлебываясь слюной. Для него существовало только одно – это готовое к совокуплению влагалище, жаждущее его. Он мял распущенные по животу сиськи и не обращал внимание на их убогость…
После секса он сразу шел в ванную, а по возвращению она была уже в необъятной ночной рубашке, поэтому оценить комичность ситуации трезвым взглядом он не мог – как он копошится у нее между ног, пока она не кончит, а после нескольких фрикций кончал и сам. Иногда она просила еще и, чтобы раззадорить его, делала ему минет, тот самый, который стал причиной их союза. Это он любил больше всего. Она никогда не отказывала, если он просил ее об этом. Однако сам никогда не целовал ее между ног, несмотря на ее уговоры. Тыкаться носом между дряблых сальных ляжек – такая перспектива его совсем не привлекала. Он даже в губы ее никогда не целовал, не говоря уже о большем. Неприятно ему было с ней целоваться, это происходило крайне редко и в основном, по пьянке. Они никогда не обнимались, он не брал ее за руку, не гладил по шее.
