Юноша истошно орал во всю грудь. Казалось, что он пытается вывернуть себя наизнанку. Крик был полон боли и отчаянья. Лошади в стойлах ржали и били копытами, норовя вырваться в любой момент. Двое крупных мужчин прижимали плечи юноши к земле, не позволяя тому вырваться, хоть он и извивался, выворачивая суставы и жилы до хруста. Каждый из них бранился в полный голос, стараясь заглушить свой собственный страх. Хрупкая девушка обвила руками ноги парня. Она не кричала – она лишь рыдала, захлёбываясь собственными слезами и стонами. Над ними всеми возвышался сухой высокий мужчина пожилых лет. В одной руке он держал раскрытую книгу, а другой осенял крестным знамением измученного юношу. Старик громко декларировал формулы на латыни.
Мне стоило огромных усилий оставаться на месте и не пуститься бежать отсюда прочь, лишь бы не слышать всех этих воплей. В какой-то момент меня самого едва не захлестнула, сметающая волю, волна паники. Я хотел вразумить старика: тот грозил убить юношу в любой момент. Тело и душа молодого парня могли просто не выдержать подобного напряжения. Сквозь какофонию криков я слышал отвратительный треск мышц. Я видел посиневшую натянутую кожу на теле жертвы. На меня попадал взгляд обезумевших, измученных глаз. Но старый упрямец не слушал меня, а мужчины доверялись ему, а не мне. Он не обращал на меня ни малейшего внимания, продолжая вбивать слова мёртвого языка в ещё живую плоть юноши…
…Протяжный резкий скрип петель высоких ворот конюшни словно нож разрезал царивший хаос. Высокий силуэт в черном плаще, тяжело ступая, направился широкими шагами к нам. Я увидел только сверкнувшие злобой в мою сторону глаза старика:
– Это ты его сюда привёл! – то был не вопрос, а обвинение.
Но теперь уже мне было плевать на его слова. Я знал наверняка, что произойдёт в следующие секунды.
– Заткните уши! – заорал я, что было сил. – Быстрее!
Всё, что я успел сделать – это схватить девушку за плечи и оторвать её от ног парня.
– Уши! – заорал я ещё раз.
Девушка послушно ткнулась в мою грудь, обхватывая голову руками, словно укрываясь от взрыва. Я сам прижал ладони к голове и даже зажмурил глаза: мне не надо было видеть то, что произойдёт дальше, ведь я и так прекрасно это знал…
…Мужчина в чёрном плаще остановится в шаге от жертвы. И тогда раздастся его властный глубокий голос на том языке, которого не знает даже старик. То будет не молитва и не древняя формула. То будет приказ. Приказ этот будет обращён к той твари, которая вцепилась в бедного юношу. Тварь эта терзала его тело и душу уже много недель. Никакие уговоры и никакие обряды не могли вытравить её из человеческой плоти. Но теперь она затихнет, смиренно заскулит устами юноши, посмотрит с затаённой, но бестолковой злобой на мужчину в чёрном плаще, карими глазами своей жертвы. А потом тихо-тихо уползёт туда, откуда однажды посмела выбраться. Потому что то место много лучше исхода, который сулила ей эта встреча…
…Я открыл глаза, и всё было именно так. Двое мужчин сидели в нескольких шагах, старательно прижимая ладони к ушам. Их испуганные взгляды были направлены на старика. А тот сжался на земле и тихо скулил. Он плакал. Это случилось потому, что он не последовал моим словам и услышал речь мужчины в чёрном плаще. Я встал, сплюнул в его сторону и тихо выругался. Юноша лежал на земле. Он тяжело дышал, но кровь вновь возвращалась в вены, тело на глазах приобретало нормальный цвет. Пройдёт ещё лишь немного времени и от прошедших событий останутся лишь синяки, да ссадины. Впрочем, и они скоро исчезнут. Я не волновался за его тело. Гораздо больше меня заботила его душа… Но то, как он справится с этим испытанием покажет только время.
