Пролог
– А что, если он рядом…? А вдруг он зол на меня? Да нет, бред моих мыслей…
Мирослава Ковалёва включила лампу, и свет, будто золотой ручеёк, хлынул на страницы рукописи. Воздух в её кабинете издательства «Лира» пах старыми книгами – бумага, табак, пыль – и кофе, который давно остыл в чашке, но всё ещё бросал в лицо ароматом. Пальцы скользили по бумаге, ловя ритм слов, как будто они были мелодией, которую можно было бы услышать.
Это был обычный вторник. День, когда срочные сроки превращались в гонку, а чернила на полях редакторских замечаний выглядели как тени, что преследовали авторов. Но сегодня её глаза зацепились за строчку, которая не давала забыть о прошлом:
«Её имя – не шепот, а эхо, которое не исчезает в тишине».
Она провела пальцем, по этим словам, и в голове всплыл образ. Мальчик с рюкзаком, небрежно повешенным на плечо, и карандаш, который он держал так, будто он был пером судьбы. Школьный журнал, который они вместе редактировали, пыльные стены библиотеки, где он читал свои стихи, а она сидела в углу, втайне завидуя его смелости.
«Ты тогда смотрела на него, как на героя, – прошептала она себе, вспоминая. – Но он был просто мальчиком, который не знал, что его слова могут ранить».
Книги на полках за спиной хранили истории, но ни одна не могла объяснить, почему её сердце сжималось, когда она думала о нём. Она закрыла рукопись и взглянула на окно, за которым начался дождь. Капли стучали по стеклу, будто напоминая: «Время не ждёт».
– Нужно вернуться к работе, – пробормотала Мирослава, но мысли уже были в другом месте. В школьной библиотеке, где мальчики и девочки ещё верили, что их чувства могут стать книгами.
Она не знала, что сегодняшний день изменит всё. Но пока её рука снова взялась за ручку, а глаза вернулись к тексту, в комнате повисла тишина – та, что предвещает начало.
–
В полумраке кабинета, где стены были завалены книгами и черновиками, он сидел, погружённый в работу. Лампа, похожая на старую звезду, бросала тени на стол, где перед ним лежала рукопись. Строки, которые он писал, будто шептали, требуя правды. Но в этот момент его внимание привлекли фотографии, прикреплённые к стене.
На снимках женщина, её лицо было мягким, но с горящими глазами, как будто она знала, что—то, что он ещё не понял. Одна из фотографий была сделана в библиотеке – она сидела за столом, укрытая тишиной, а в руках держала книгу. Другая – на крыше, где ветер играл с её волосами.
Он не мог понять, почему именно эти снимки выбрали его. Её имя не значилось в его жизни, но каждая строка, которую он писал, как будто искала её. «Героиня должна быть не идеей, а человеком. Но как сделать это реальным?» – думал он, листая страницы.
Ручка в его руке дрожала, когда он писал: «Она не прячется. Она пишет свою историю. И если я не смогу найти её, то мои слова разрушатся, как старые книги».
Он не знал, что за этой женщиной скрывается не просто метафора, а правда, которую он ещё не готов был принять. Но в тот момент, когда капли дождя стучали по окну, он чувствовал, что её образ становится частью его души.
– Скоро мы увидимся, родная. Но только помнишь ли ты меня? – прошептал он, не глядя на фотографии. – Почему ты заставляешь меня писать правду?
И в тишине, окружавшей его, ответа не было. Только строки, которые он писал, и её лицо, которое не давало ему покоя.
Повествование 1.
Мирослава стояла перед стеклянной дверью издательства «Лира», сжимая в руках портфель до побелевших костяков. Волосы, собранные в аккуратный пучок, всё же выбивались, словно протестуя против строгости образа. На ней было платье—рубашка бежевого цвета – слишком формальное для её вкуса, но мама настояла: «Первый день на работе требует серьёзности». Она провела ладонью по ткани, разглаживая несуществующие складки, и сделала глубокий вдох. Перед ней возвышалось здание, покрытое стеклом, отражающим утреннее солнце. Внутри, за этими стенами, рождались книги, которые читатели цитировали годами, которые становились спасением для одиноких и вдохновением для дерзких.
